О курсе молодого бойца, списке табу, фельдшерском минимуме, камео и дублях на орбите

— Признавайтесь, Антон Николаевич, пришлось бить по рукам Юлию и Клима, чтобы на всякие кнопки в космическом корабле без разрешения не давили, иллюминаторы на МКС не открывали, в форточки не высовывались?

— Пересильд и Шипенко прошли необходимую подготовку в ЦПК (Центр подготовки космонавтов), пусть и в ускоренном режиме. У них были многочасовые тренировки, занятия, где штудировали в том числе и официальную документацию. 

Они научились обращаться со скафандрами даже в нештатной ситуации — при разгерметизации, появлении токсичности, пожаре или задымлении в корабле… Освоили то, что необходимо для вынужденной посадки в незапланированном месте, занимались по программе морского выживания, получили базовые сведения о жизни и работе на станции: как в условиях невесомости пользоваться туалетом, приготовить себе еду… Ну и так далее. Правда, подробно успели изучить лишь российский сегмент МКС, где стоит оборудование, изготовленное и эксплуатируемое Роскосмосом. Поэтому в отсеки партнеров из NASA ребят допускали в сопровождении американского представителя.

— Значит, было что-то вроде курса молодого бойца: взлет-посадка? Как у летчиков времен Великой Отечественной.

— Четыреста часов в ЦПК. Не так и мало. Схожие знания даем всем космическим туристам, но Климу и Юле пришлось освоить науку в сжатые сроки. Их предполетную подготовку урезали до четырех с половиной месяцев, обычно же туристов обучают не менее шести, а то и девяти.

Кстати, следующими на орбиту полетели два японца-миллиардера. Я встречал их на МКС. Их уже готовили по укороченной программе, обкатанной на Юле и Климе. Многие состоятельные люди готовы платить большие деньги за возможность побывать в космосе, но отказываются, узнав, что придется забросить бизнес почти на год.

Теперь, думаю, желающих прибавится. Опыт двух последних экипажей дал понимание, как ужать сроки предполетной подготовки.

— Список табу для новоиспеченных космонавтов существует? Чего нельзя делать?

— Главное — запомнить, что можно. А все остальное — ни-ни.

Но, повторю, Юля и Клим летели не обычными пассажирами или туристами, а выполняли определенные обязанности.

— Какие? 

— Я впервые оказался в экипаже без бортинженера, и подстраховка была необходима. Во время взлета рядом с ребятами находились критически важные рычаги, до которых я физически не дотягивался. В случае нештатной ситуации, когда действовать приходится очень быстро, не смог бы оперативно нажать нужные клавиши, не успел бы отстегнуться от кресла. С учетом этого обстоятельства корабль "Союз МС-19" доработали, сделали большой такой пульт, заведя на него кнопки, которые могли понадобиться. Юля им и заведовала. Пульт находился возле нее в специальном кармане. Она держала его на выведении на орбиту и на спуске, чтобы по команде моментально передать мне. Клим отвечал за важные клапаны выравнивания давления.

В 1971 году страна потеряла экипаж "Союза-11" (Георгий Добровольский, Владислав Волков и Виктор Пацаев — прим. ТАСС) из-за нештатного открытия одного из таких клапанов. Во время спуска произошла разгерметизация, космонавты погибли. Были бы в скафандрах, выжили. Но они летели в спортивных костюмах, в скафандрах не помещались в спускаемый аппарат. СССР же хотел быть первым во всем. Сначала запустил на орбиту экипаж из двух человек, потом из трех…

Победа в той гонке порой стоила нам человеческих жизней.

После трагедии с "Союзом-11" старты пилотируемых кораблей остановили на два с лишним года, с тех пор наши космонавты летают только в скафандрах с системой жизнеобеспечения. 

Словом, мы тренировали с Юлей и Климом пребывание на российском сегменте МКС и весь полет от старта до приземления. Ведь возвращаться ребятам предстояло с Олегом Новицким, который находился на орбите, пока мы учились.  

— Такое впечатление, что вы пытаетесь сдержать улыбку, когда начинаете говорить о своих подопечных с Первого канала.

— Вспоминаю, какое шоу было…

— Все-таки шоу?

— Ну да. Наверное, видели, сколько журналистов и почетных гостей приехали на наш старт на Байконур? СМИ в подробностях рассказали о каждом из членов экипажа, раструбили о полете на весь мир... Миллионы людей увидели запуск в прямом эфире, такого пристального внимания к событию не было никогда.

— На вашей памяти или вообще?

— Говорю же, никогда. Понятно, полет Юрия Гагарина и последующие старты освещались очень широко, имели резонанс по всей планете. Но это происходило уже задним числом, никто не вел онлайн-трансляций с Байконура, о запуске новых космонавтов в советское время сообщали только после удачного старта или даже приземления.

Потом была перестройка, когда всем стало не до космоса, он, по сути, выпал из поля зрения. С появлением интернета информация стала более доступна, но прежний интерес так и не вернулся.

Собственно, кинопроект, как я понял, и затевался ради того, чтобы люди снова вдохновились историями о покорении Вселенной.

— А вы когда узнали, что летите с двумя киношниками?

— Весной 2021 года в Звездный городок приехала делегация Первого канала во главе с Константином Львовичем Эрнстом. Вскоре пошли разговоры, что телевизионщики собираются снимать фильм в космосе. Но никак не ожидал, что съемки придутся на мой полет. Кастингов и кинопроб я не проходил.

— Вы приступили к тренировкам с Пересильд и Шипенко в июне. Если бы вам показалось, что кто-то из этой пары не тянет подготовку, руководство могло бы внести коррективы?

— Никому не запрещалось выражать собственное мнение. За всем происходящим пристально следили специалисты Роскосмоса, авторы проекта, медики. На всякий случай готовили дублеров. 

Перед ЦПК поставили задачу отобрать кандидатов, подготовить к полету, чтобы те максимально успешно и безопасно выполнили поставленные цели. Этим мы и занимались.

— Понятно, приказы не обсуждаются, но ведь известно, что проект вызвал неоднозначную реакцию ваших коллег.

— Да, кое-кто в нашем ведомстве не скрывал скептического отношения. Другие, наоборот, говорили, что все сделали правильно.

— А вы?

— Понимал, что добро на съемки фильма дал лично президент страны, идея исходила от руководства Роскосмоса и Первого канала…

Бесспорно, что проект привлек внимание к космическим полетам, которые для многих давно стали чем-то рутинным, обыденным. Сами знаете, дети давно не мечтают стать Гагариными или Титовыми
Благодаря интересу, проявленному к нам телевизионщиками, вышел цикл документальных фильмов, в которых зрителю показали, как проводилась подготовка экипажа начиная с момента отбора кандидатов, рассказали о Роскосмосе и предприятиях, в него входящих. Естественно, многие слышали, что есть такая корпорация, но все ли понимают, чем конкретно мы занимаемся в космосе, какова научная нагрузка?

Как уже сказал, благодаря особым условиям, в которые нужно было вписаться, реализуя этот проект, мы сумели значительно сократить этап предполетной подготовки. Важный задел на будущее.

— Сюжет фильма построен вокруг хирургической операции, которую приходится проводить на МКС. Вы ведь тоже наверняка владеете фельдшерским минимумом?

— Безусловно. И у нас в ЦПК, и в NASA проводят обязательную медицинскую подготовку перед полетом. На МКС много специального медоборудования вплоть до аппаратов УЗИ и дефибрилляторов, чтобы запустить сердце. Нас учат, как пользоваться этой техникой. Но главное — уметь оказывать первую помощь, привести человека в стабильное состояние, если ему вдруг стало плохо.

— Прецеденты случались?

— Опасных, реально угрожавших жизни, слава богу, нет. Но мы всегда готовы к сюрпризам. На станции есть специальное место для оказания неотложной помощи, в режиме постоянного дежурства находится мини-операционная, под рукой большой запас всевозможных лекарств. Телемедицина, которая сейчас широко практикуется на Земле, по сути, наш космический задел. Начиналось все еще в 1960-е с биотелеметрии. Уже тогда физиологические параметры, например ЭКГ космонавтов, регистрировались и передавались на Землю.

Сегодня никого не удивишь возможностью онлайн-консультации с врачом. В экстренной ситуации хирург, находящийся, скажем, в Москве, помогает коллегам с Сахалина успешно справиться со сложной операцией. 

— Значит, аппендицит на орбите не удаляли, но хотя бы зубы драли?

— Перед стартом все проходят качественную санацию. Врачи могут и импланты поставить, чтобы на МКС не возникло проблем. Но коронки, случалось, выскакивали в полете. Пару раз сажал их коллегам обратно, используя специальный клей. Если что, смогу и удаление провести, ничего там сложного нет. 

— А в фильме, кстати, кого пустили под нож?

— По сценарию оперировали Олега Новицкого.

— Все выглядело убедительно, знающие люди не придерутся?

— Консультантом пригласили заслуженного врача России, специалиста по подобным операциям. Он участвовал и в работе над сценарием, и во время съемок контролировал действия Юли, чтобы хирургические манипуляции выглядели достоверно, как в жизни.

— Новицкий знал, что ему придется стать "пациентом"?

— Ну конечно. Перед стартом даже успел прочесть первый вариант сценария, еще сырой, неподробный. Но космический кинопроцесс на поверку оказался весьма серьезным и масштабным. К тому же у Олега съемки наложились на подготовку к возвращению на Землю. По сути, он один готовил корабль к спуску, а это тяжелый, ответственный труд. Уставал… Ведь обычно половину работы делает бортинженер.

— Все по той же причине: туристам не велено нажимать на кнопки?

— Ну да. Они выполняли свои задания, но только по команде. Сами ничего трогать или делать не могли. 

— По пятибалльной системе как оцените действия Юлии и Клима?

— На отлично. Молодцы! Подготовились капитально, хотя оба из творческой среды, а Юля еще и представительница слабого пола. К полету отнеслись очень серьезно, к съемочному процессу — не менее ответственно.

Меня это, если честно, поразило: заранее прорабатывали каждый день, час и буквально минуту съемок. Все отрепетировали на Земле, чтобы максимально облегчить задачи в космосе. Хотя понятно, что на орбите не обошлось без дополнительных сложностей.

— Каких?

— Свет на МКС постоянно меняется — от рассвета до заката проходит лишь сорок пять минут. Станция совершает оборот вокруг Земли за полтора часа, значит, каждый день мы проживаем на орбите шестнадцать закатов и рассветов.

Клим в экстраординарных условиях работал за двоих, одновременно был режиссером и оператором. Повезло, что он учился на факультете кинопроизводства и дипломную работу снимал именно как оператор. Да что там за двоих! Ему ведь и со светом, и со звуком, и с организацией остального кинопроцесса пришлось управляться. Космическая станция — это вам не земная съемочная площадка, где суетятся сто ассистентов и администраторов! На МКС, кстати, не только освещение, но и шумы особенные. Пространство звучит не так, как на Земле. Но все, что снималось для картины, подлинное по звуку. Ни одну свою фразу я не дублировал на Земле. Клим сказал, что его все устроило.

— И много у вас реплик?

— Достаточно. Даже монологи есть.

— Получается, увидим космическое камео: вы же играете себя?

— Поначалу в сценарии я значился безымянным космонавтом, потом появилась фамилия — Шкаплеров. Поскольку Юля должна была ко мне как-то обращаться, а сюжет прирастал подробностями, в итоге я стал тем, кто есть: космонавтом Антоном Шкаплеровым в исполнении космонавта Антона Шкаплерова. 

Самого себя играть легко, ничего придумывать не надо. Клим, правда, иногда что-то пытался добавить к образу, просил: изобрази, представь. Я старался выполнить, он режиссер, ему виднее.

— Дубли были?

— О да! Не меньше десятка каждый раз. Иногда и до восемнадцати доходило.

— Все на камеру или сначала репетировали?

— В космосе снимали без остановки, нон-стоп. Так у них заведено. Сейчас ведь не те времена, когда устанавливался лимит пленки. Изображение пишется на "цифру".

О космическом кинематографе, коммерческом туризме, "морской болезни" и тубах с шампанским 

— Вы смотрите художественные фильмы о космосе? Есть у вас свой рейтинг?

— Из американских номер один — Apollo 13. Снят очень близко к реальности.

— Это там, где русские летают в ушанках?

— Нет, в шапке нашего космонавта изобразили в Armageddon — легком, юморном кино, воспринимаю его не иначе как комедию. Хотя NASA разрешило кинематографистам работать в реальном космическом центре и даже пустило съемочную группу в ангар шаттла Endeavour. Мне знакомы эти площадки, бывал там…

А вот в основе ленты Apollo 13 лежат реальные события, когда американский экипаж едва не погиб при выполнении лунной программы. Я не нашел в фильме ни одного технического ляпа. 

У нас тоже есть хорошие картины — "Время первых", "Салют-7", но в каждом из них, увы, допущены досадные просчеты. Как космонавт и инженер, смотрю и думаю: неужели не могли нормально сделать, проконсультироваться у специалистов? Создатели обычно объясняют, мол, фильм художественный, его смотрят не одни же профессионалы, сюжет построен на реальных фактах, но не может оставаться без доли украшательства. Вот и решают страху нагнать, драматизма добавить, чтобы, значит, подогреть интерес зрителей.

— У героев "Салюта-7" есть реальные прототипы — космонавты Владимир Джанибеков и Виктор Савиных, но в фильме Клима Шипенко им даны другие имена.

— И личная жизнь героев в картине тоже оказалась иной. Поэтому на предпоказе коллеги несколько возмутились. Потом их уговорили, видимо, апеллируя к высоким целям, ради которых в кино используется вымысел. И Владимир с Виктором дали добро.

— С профессиональной точки зрения косяков много?

— Есть несколько. Например, на станции не было пожара, обгоревший "Союз" уже никуда не полетел бы. 

— А состояние невесомости как передано?

— Более-менее.

А в "Вызове" будут по-настоящему уникальные кадры. Для одного из Юлиных пролетов по МКС мы выбрали самый длинный маршрут на российском сегменте. Видно, что она движется не в какой-то одной комнатке, а преодолевает полстанции. На Земле такое не снимешь. Юля летела, Клим вел съемку, а я тащил его, чтобы не ударился. Глаз-то на затылке ни у кого нет.

— Глобально стоила ли овчинка выделки? Весь этот сыр-бор с полетом артистов.

— Прямо спрашивал у Клима. Он ответил, что бюджет не потянул бы такое количество спецэффектов в условиях земного притяжения. Фильм обошелся бы намного дороже. Думаю, в том, что Шипенко знает цену хитроумным кинематографическим придумкам и уловкам, сомневаться не приходится.

— Правда, что из-за космическо-кинематографической одиссеи Петр Дубров лишние полгода провел на орбите? Якобы ему не хватило места в посадочном модуле, чтобы вернуться на Землю.

— Нет, Петя сразу летел на год. Если бы не Юля с Климом, на орбиту отправились бы японцы-туристы.

— Значит, разговоры, будто кинопроект нарушил космическую программу полетов, — происки злопыхателей?

— Изначально был вариант с другим экипажем, полностью профессиональным, после решили отправить туристов за деньги, а затем уже возникла идея со съемками художественного фильма. В тот момент глобально уже не имело значения, кто именно полетит — японцы-миллиардеры или наши артисты.

Кстати, подобные случаи с заменами у нас бывали и раньше. Помню, в 2015 году вместо отказавшейся от полета британской певицы Сары Брайтман запустили казахстанского космонавта Айдына Аимбетова. Предварительно вопрос согласовали на встрече лидеров двух стран. Бывший тогда президентом Казахстана Нурсултан Назарбаев обратился к Владимиру Владимировичу, сказал, что есть подготовленный специалист, ждет своего звездного часа. Путину доложили, что появилось вакантное место, и во имя укрепления дружеских отношений между Россией и Казахстаном Айдын слетал на недельку в космос.

— Все эти истории не дискредитируют космос как науку? Один слетал ради дружбы, другая для кино, третьи тупо за бабки…

— Космический туризм — статья дохода, все страны за это бьются. В 1986 году при запуске Challenger погибла учительница Криста Маколифф, и американцы запретили непрофессионалам отправляться в космос. Поэтому с начала 90-х только наши "Союзы" и возили желающих, а Space Shuttle почти восемь лет не имели дел с гражданскими. 

Коммерческими космонавтами называли подготовленных к полету специалистов, за которых платили их страны. В составе международных экипажей я летал с американцем, японцем и итальянкой. 

Тур на Space Shuttle стоил дороже, чем на "Союзе", насколько знаю. Сто миллионов долларов против наших шестидесяти.

— По здоровью туристы отсеиваются? Платить готов, но нагрузку не выдерживает?

— Конечно. Физически слабые при всем желании в космос не полетят. Ведь даже при условии успешно пройденных тренировок и медосмотров нельзя полностью застраховаться от возможных сюрпризов.

— С Климом и с Юлей были какие-то неожиданности на орбите?

— Они молодцы! Имею право судить, поскольку совершил четыре длительных полета на МКС, повидал разных людей, начинавших подготовку с нуля. Пересильд и Шипенко вполне могли бы при желании сменить род деятельности и стать профессиональными космонавтами.

Первое условие в нашем деле — крепкий вестибулярный аппарат. Как правило, его безотказную работу налаживают тренировками. Хотя американцы не заморачиваются специальными упражнениями, забивают реакцию организма таблетками от укачивания вроде тех, что продают в аптеках страшащимся "морской болезни" путешественникам. В результате человека не мутит, он более-менее адекватен, но есть неприятная побочка — начинает клонить в сон.

— А у вас как обстоят дела с качкой?

— Некомфортных ощущений не испытываю, спасибо сильному от природы вестибулярному аппарату. Кроме того, я профессиональный летчик, всю жизнь летаю.

Но многих космонавтов тошнит, некоторые неделю не могут начать работать, нормально есть. Ходят по МКС зеленые. В смысле — плавают в невесомости.

Юля с Климом боялись, что тоже окажутся нетрудоспособными и не уложатся со съемками в отпущенное время. Им же отвели на орбите всего двенадцать дней. Но мне уже на Земле стало понятно: эти ребята справятся. Видел, как Юля тренировалась. Одно из испытаний представляет собой вращение на специальном стуле. Десять минут — норма для профессионального космонавта, а Юля и Клим кружились по пятнадцать, и их ни разу не стошнило. А когда проверяли в невесомости, вообще веселились!

— Сколько невесомость может длиться здесь, на Земле?

— Ее отрабатывают на борту специального самолета, который движется, меняя режимы полета. Сначала машина набирает высоту, и находящиеся в салоне на протяжении двадцати секунд испытывают перегрузку. Затем происходит режим свободного падения, тут-то и возникает невесомость, она продолжается около полуминуты. Потом опять набор высоты. В каждом полете самолет совершает с десяток таких "горок".

На тренировках, кстати, тоже шли съемки. Часть операторов валялась в лежку, их выворачивало наружу, а у Юли с Климом все было отлично. И на МКС проблем не возникло, к съемкам приступили с первого же дня. Да что там! Клим снимал практически со старта, кадры из "Союза" уникальны, заранее их не отрепетируешь. Невозможно предсказать эмоции человека, который еще четыре месяца назад даже не думал о космосе, а теперь находится во взмывающем ввысь корабле.  

— Как ведут себя люди?

— Кто-то молится, другие зажмуриваются от страха. Не раз это наблюдал, у нас же повсюду установлены камеры.

— Насколько быстро заканчивается адаптация на орбите и начинается работа?

— День-два покувыркался, пообвык, а дальше только вкалываешь. Но темп наращиваешь постепенно. С опытом времени на раскачку тратишь меньше. Если все идет хорошо, можно самым минимумом ограничиться.

— Женщина на борту создает дополнительные проблемы?

— В принципе, нет. Я летал со многими представительницами слабого пола, осложнений не возникало. Они дольше моются, но у нас много мест для водных процедур. И туалетов достаточно: два — в российском сегменте, один — в американском.

— Кто на МКС старший по кухне?

— Когда отмечаем торжественные даты, девчонкам доверяем накрыть стол. Они лучше умеют создать праздничное настроение, а не банально достать консервы. Юля, например, старалась, готовила юбилей Олега Новицкого, которому исполнялось пятьдесят. Мы вместе надували для него шарики.

— А что, кстати, с ними, с шариками, происходит в невесомости?

— Ничего особенного, они никуда не летят — ни вверх, ни вниз.

— Вы четырежды умудрились отметить Новый год на орбите. Мировой рекордсмен?

— И дни рождения четыре раза отпраздновал. Включая два своих юбилея — сорок и пятьдесят лет.

— Сколько раз можно успеть встретить 1 января, кружась вокруг Земли на МКС?

— Шестнадцать. Если считать каждый часовой пояс. Но обычно мы ограничиваемся "родным" временем тех, кто в этот раз находится на борту. Как-то, помню, начинали с японца, потом подняли тубы с деликатесом за русский Новый год, европейцев поздравляли по Гринвичу. А американцы вообще отмечают 25 декабря, у них главный праздник — Рождество.

Кстати, 1 января на МКС выходной.

— А тубы с шампанским бывают?

— Газированные напитки на станции не распробуешь. Американцы пытались открыть колу, а та — шух! — и разлетелась. Только перепачкались все. 

Пару раз я клеил на тубы с соком этикетку "Советского" шампанского, которую заранее распечатывал на принтере.

— У вас есть специальные, космические тосты?

— Любой обязательно подытоживаем общей командой: "За сказанное — три-четыре… Ура, ура, ура!" Это все знают, даже иностранцы.

Традиция авиационная, военная: когда народ за столом расслабляется, начиная отвлекаться, болтать о чем-то своем, надо его собрать, сконцентрировать внимание. Крикнули: "Три-четыре!" — и дружно выпили…

Об "Астрее", умении ждать, престиже профессии, теледебюте, гонораре и "Чебурашке" 

— Какой позывной был у вас в последнем полете? И кто его выбирал?

— Выбор всегда за командиром. В этот раз я остановился на "Астрее". Хотел, чтобы слово начиналось на букву "а", как мое имя. Тут же совпали две первые буквы, я ведь летчик-исследователь, можно сказать, ас. Астрей — это греческая мифология, титан, который создал созвездия.

Взял звезды и разбросал по небу. По-моему, звучит красиво и символично. Слово должно быть короткое, желательно один-два слога, поскольку экипаж постоянно использует позывной в переговорах с Землей, с Центром управления полетом. Если шел доклад, и звучало обращение "Астрей-3", сразу было понятно: это к Юле, информация адресована именно ей.

Все нюансы приходится учитывать. В космосе мелочей нет. Плата за ошибки и просчеты очень высока.

— В середине марта вы покинули отряд космонавтов, проведя в нем двадцать лет. Теперь ваша официальная должность — цитирую — замначальника управления по отбору и подготовке космонавтов к летным и наземным испытаниям и эксплуатации пилотируемых космических аппаратов ЦПК. О, как солидно! Наелись космоса досыта?

— Все относительно. Хотел бы попробовать что-то новое — корабли, станции, планеты... К этому готов. А на МКС пусть теперь другие летают. Возраст уже солидный, когда тебе за пятьдесят, надо передавать опыт молодым.

— Первого старта вы ждали восемь лет. Пришли в звездный отряд в 2003 году, а на "Союзе ТМА-22" стартовали лишь в 2011 году. Ожидание выматывает?

— На самом деле мне повезло, по нашим меркам я полетел быстро и сразу командиром. Для сравнения: в 2011-м меня дублировал коллега, готовившийся к своему полету четырнадцать лет. Но и он не рекордсмен, есть те, кто ждал своей очереди по шестнадцать лет. За это время я успел слетать трижды.

— Значит, выдержка — одно из важнейших умений для космонавта?

— Ты же не сидишь на берегу моря, сложив ручки, а постоянно совершенствуешься, учишься. Я три раза назначался дублером, переходил из экипажа в экипаж, наращивал багаж знаний. И в США успел год пожить. У нас есть практика подобных обменов, позволяющая подтянуть английский язык, привыкнуть к стране, чтобы потом, когда приезжаешь на предполетную подготовку, не шарахаться.

— А с американцами хотелось полететь? 

— Crew Dragon — хороший корабль, мне нравится. Но теперь у меня и дома много дел: заряжаю на подвиги молодежь. Три будущих полета уже расписаны.

— Конкуренция большая?

— Наоборот, кадров даже не хватает, планируем дополнительно набирать людей в отряд космонавтов.

— Престиж профессии упал?

— Пожалуй, все-таки нет. Правильнее говорить, что происходит пересменка. Опытным пора сдавать пост по возрасту, а молодых ребят маловато. Вот и проводим теперь открытые наборы. Если раньше на должность командира экипажа предпочитали брать военных летчиков, сейчас любой желающий может подать документы в отряд и проверить себя. Та же Анна Кикина, которая 12 марта вернулась с орбиты вместе с кораблем Crew Dragon 5, в свое время работала радиоведущей на Алтае…

— Напомните, кто у нас рекордсмен по полетам?

— Максимальное количество раз — шесть — слетал в космос Сергей Крикалев. Больше всего дней на орбите — у Геннадия Ивановича Падалки. У него первое место в мире по длительности пребывания в космосе. В общей сложности восемьсот семьдесят восемь суток. У американцев таких цифр нет. По продолжительности полетов наши космонавты занимают, думаю, первые мест двадцать в списке. У американцев есть те, кто по пять раз стартовал на Space Shuttle, но это были короткие командировки — на пару недель. А потом они вообще восемь лет не летали на своих ракетах, когда в 2011 году программа Shuttle закончилась одним махом. Понимали, что так будет, но не успели подготовить замену: ни одна из пытавшихся решить задачу компаний не справилась. Зато сейчас у них сразу три корабля. 

— А у нас первый фильм, снятый на орбите… Что лично для вас поменялось после съемок?

— Попал под пристальное внимание журналистов, которого прежде никогда не было. Всем вдруг стали интересны подробности из жизни киноэкипажа. Вот и вы допытываетесь…

Вдобавок Первый канал пригласил меня вести подкаст "Космические истории". Я согласился.

Считаю, надо поддерживать интерес к нашему делу, рад, что сотрудничество Роскосмоса и ведущей телекомпании страны получило продолжение в цикле научно-популярных передач.

Давно пора было запустить что-то подобное.

— И как ощущаете себя в новом амплуа телеведущего?

— Пока набираюсь опыта. Выпустили несколько программ. В первой, вышедшей накануне Нового года, я рассказывал, как праздник отмечают на орбите. Недавно снимали ведущего специалиста по баллистике Рафаила Муртазина. Собирался подробно расспросить гостя, но даже половины вопросов не задал. Не успел! Обидно, что формат ограничен во времени, темы обсуждаем эксклюзивные, никто о них в прессе еще не рассказывал.

— Что не выяснили?

— Например, как Юрия Гагарина запускали.

— Разве здесь еще остались тайны?

— Рафаил Фарвазович вместе с коллегами просчитал на современной технике баллистику полета первого человека в космос. Теперь можно объяснить, почему Юрий Алексеевич приземлился там, где его не ждали: в поле под Саратовом.

И разговор с коллегой-космонавтом Александром Лазуткиным оказался невероятно интересным. В жизни-то нам редко удается спокойно посидеть и пообщаться. Саша летал на "Мире", прошел в буквальном смысле огонь и медные трубы: во время его полета случился пожар, разгерметизация...

Каждая передача и для меня как открытие. Надеюсь, зрителю тоже скучать не приходится.  

— Гонорар получаете?

— Пока пилотные выпуски.

— Не многовато ли пробных пилотирований?

— Да не, нормально. В таких проектах готов и бесплатно поработать.

— Ну а за кино-то с вами хотя бы рассчитались?

— В космосе мы выполняли служебные обязанности, а здесь, на Земле, нас отпустили в отпуск за свой счет, чтобы могли досняться в фильме. Так и сказали: не дважды же вам оплачивать!

— Ставки у вас, наверное, были как у начинающих артистов?

— Ясное дело. Дебютантам сотни тысяч рублей за съемочный день никто не заплатит, будто народным и признанным. Но мы не ради денег пошли, всем интересно было. Что тут говорить-то? Второй шанс вряд ли представится. Половина сотрудников Центра подготовки космонавтов засветились в "Вызове". Клим всем желающим обещал: хоть на тридцать секунд, но в кадр попадете. Люди приходили, и он отыскивал роли.

— "Чебурашку" вы видели?

— С младшей дочерью Кирой сходили в феврале, пока отдыхали в Пятигорске в санатории. Прикольно.

— Ушастый заработал в прокате более шести миллиардов рублей. Как думаете, "Вызов" сумеет переплюнуть?

— Надеюсь, да. Хотелось бы. У нашего фильма тоже мощная реклама.

— Полагаете, одна успешная художественная картина может вернуть романтику профессии? Чтобы дети снова захотели летать в космос, как раньше?

— Конечно! "Вызов" рассказывает не о каком-то особенном герое, а об обычном человеке.

На встречах с молодежью, со школьниками всегда говорю: главное — поставить перед собой правильную цель. Я ведь тоже не супермен, вырос в Севастополе в обыкновенной семье, круглым отличником не был, не устанавливал олимпийских рекордов, тем не менее четыре раза слетал в космос. А теперь вот еще и в кино снялся.

— Ваших дочерей звезды на небе не манят?

— У папы хорошая профессия, но им хочется другого. У дочек свои приоритеты. Кира оканчивает школу, пока в раздумьях, куда двигаться дальше. Кристина после Института нефти и газа занимается экологией. Ей нравится.

— С Юлей Пересильд познакомили девочек?

— Обязательно. И с Климом. До полета все встречались, на старт семьи приезжали, вместе там были.

— До этого родные провожали вас на Байконуре?

— Конечно. Каждый раз. Традиция! В этот раз, правда, вообще было много приглашенных гостей.

— Не отвлекали от финального этапа подготовки?

— Обученные люди следили, чтобы никто не мешал нам, не дергал. Поэтому в сентябре 2022 года мы специально летали на запуск корабля "Союз МС-22", доснимали то, что требовалось для фильма.

— Можно конкретнее?

— Нужны были момент старта, подход к ракете, доклад председателю Государственной комиссии… Не поленился, подсчитал: сделали четырнадцать дублей! Наверное, за всю жизнь я не провел столько времени у корабля на стартовой площадке… Дубль за дублем. 20 сентября на Байконуре было еще очень жарко, солнце палило нещадно, а мы в герметичных скафандрах… Словом, тяжело. Но кино есть кино, пришлось терпеть.

— Вы узнали себя на экране?

— Честно говоря, испытал некоторое удивление. Думал, выгляжу иначе. И голос другой, словно чужой. Так мне показалось. Мы же не видим себя со стороны... 

— Но в целом кинопроцесс понравился?

— Да, любопытный опыт. Окунулся, увидел, как это делается. Теперь представляю, кто и чем занят на площадке, как работает тот или иной участник съемочной группы.

Все-таки по двенадцать-четырнадцать часов проживали вместе каждый день…

— Так чей хлеб труднее — актеров или космонавтов?

— Даже не знаю... В кадре перед камерой было очень нелегко.

Но моя профессия мне нравится больше. Как оказалось, с ней в один прекрасный день можно и актером себя почувствовать...