- Максим Александрович, уже подходит к концу первый квартал 2021 года. Как вы оцениваете финансовое состояние госкорпорации? За счет чего компании смогут гасить долги перед банками, вкладываться в персонал, оборудование?

- В целом у нас состояние условно стабильное, не хуже и не лучше, чем по итогам прошлого года. Единственное, что в общем-то радует – это снижение ограничений, связанных с пандемией.

В том году мы вынуждены были по сути дела заморозить работу на 2-3 месяца, что для нас вылилось более чем в 6 млрд рублей затрат и плюс отдельные расходы на противодействие пандемии – порядка миллиарда рублей, в итоге мы получили около 7 млрд рублей прямого негативного эффекта.

- Из чего сформировалась эта сумма?

- В основном это затраты на оплату нерабочего времени сотрудников. Плюс в дальнейшем были ограничения на работу лиц в возрасте 65+, а у нас работники старше 60 лет составляют 18% от общей численности.

И не факт, что наши заказчики примут эти расходы в структуре затрат на поставку продукции по гособоронзаказу. Мы будем предлагать правительству в качестве компенсационных мер в рамках существующих лимитов, предусмотреть возможность компенсации подобного рода затрат головным исполнителям и исполнителям ГОЗа. Почему в рамках лимита? Чтобы эта мера не привела к увеличению расходов бюджета сверх запланированного при утверждении закона о федеральном бюджете.

В этом году, как мы оцениваем, если не будет третьей волны, то эффект будет кратно меньше чем в прошлом.

- Какие планы на текущий год?

- В этом году мы надеемся, что сможем нагнать всю пусковую кампанию, которую мы не смогли реализовать в прошлом. Часть пусков уже состоялась, например, пуск корейского аппарата CAS500-1 или 36 спутников OneWeb в марте.

Всего у нас в прошлом году из-за пандемии было перенесено порядка 9-10 запусков. Заказчики не были готовы или не имели возможности прибыть на космодром для адаптации аппаратов к ракете-носителю и пусковой кампании.

Сейчас все вроде более-менее наладилось, европейцы тоже ожили. Нужно сказать, что в отличие от них наши предприятия свою работу не останавливали, мы продолжали исполнение гособоронзаказа.

Работал в том числе и космодром "Байконур", несмотря на то что он в другом государстве, мы обеспечивали при поддержке правительства и ФМБА всю логистику доставки грузов, людей, расчетов и т.д.

Мы также обеспечили, несмотря на большие трудности, доставку рабочей силы на космодром "Восточный", это очень важно для того, чтобы строительство там не прекратилось. А там и до этого была непростая ситуация, местной рабочей силы и стройматериалов в нужном объеме нет.

Но тем не менее мы вместе с ответственными органами власти обеспечили бесперебойную доставку грузов и людей. Вместе с ФМБА мы успешно локализовали все вспышки заболевания внутри периметра строительных площадок. Такие случаи были, мы помещали этих людей в обсервацию, это дало результат, и мы надеемся, что выполним строительные работы в сроки, установленные указаниями президента и правительства.

- А расходы на обеспечение эпидемиологической безопасности на стройке входят в те 7 млрд, что вы называли?

- Плюс-минус да. В тот миллиард, который мы потратили на средства индивидуальной защиты.

Мы подсчитали затраты наших предприятий, но не включаем в эту сумму затраты компаний, которые не входят в контур "Роскосмоса". Если сторонние подрядчики несли какие-то затраты, мы их также не включаем в эту цифру.

Продолжая разговор о планах на этот год. Мы также надеемся на расширение международного сотрудничества. Как вы знаете, у нас есть один заказ по линии NASA - один астронавт прибыл на МКС 9 апреля, мы будем также работать над тем, чтобы увеличить возможные заказы со стороны других наших иностранных партнеров. Не имею права сказать, с кем именно, но такие переговоры постоянно идут, и мы будем усиливать свое присутствие на международных рынках.

Что еще важно? В этом году планируется отправка модуля "Наука", это наш долгострой – 18 лет. В этом году будет достаточно серьезный пуск – "Луна-25". Около сорока лет у нас не было лунной программы, в этом году она возобновится. В 2022 году мы готовимся к запуску ExoMars.

В 2020-м году благодаря поддержке правительства удалось снизить кредитный портфель более чем на 32 млрд рублей. Это позволит нам тоже немножко уменьшить нагрузку на обслуживание кредитного портфеля (около 9 млрд рублей в год), который ранее составлял более 100 млрд рублей, а сейчас на уровне 85 млрд.

- 9 млрд только на уплату процентов?

- Да, это чисто проценты. Если мы декларируем чистую прибыль в районе миллиарда рублей, то по операционной деятельности она в районе 11. Собственно вопросы, связанные с обслуживанием кредитов, как минимум съедают ее. Это первое.

Второе - к сожалению, в наследство нам досталось большое число штрафов по контрактам с Минобороны России, которые начислялись в рамках 44-ФЗ. Задолженность по штрафам организаций Корпорации составляла сотни миллиардов рублей. За последние 2 года совместно с правительством проделана серьезная работа в части ее реструктуризации. Это позволило обеспечить стабильную работу предприятий отрасли.

При этом понятно, что предприятия госкорпорации несмотря на то, что эта задолженность была растянута до 2049 года, все равно должны начислять резервы на уплату этих штрафов, что тоже сокращает показатель чистой прибыли.

В общем по операционке все достаточно неплохо в части рентабельности продукции. Но есть определенные факторы, исторически сложившиеся, которые мешают нам показывать очень хорошие показатели по экономике. Прежде всего это кредитная нагрузка, с которой мы боремся, но в ближайшее время она будет нарастать ввиду того, что у нас есть ряд программ, которые требуют привлечения заемных средств.

Например, ГЛОНАСС. Для поддержания группировки в необходимой кондиции, по согласованию с правительством решено привлечь кредитные средства в 2021-2023 годах. Это связано с тем что сейчас в бюджете просто нет средств для обеспечения необходимых объемов финансирования.

Но на горизонте 2027-го года эти средства появятся, это предусмотрено в программе. Поэтому возвращать их планируется уже после 27-го года.

Таким образом номинально кредитный портфель будет расти, но при этом мы делаем все, чтобы этот портфель был в будущем обеспечен источниками.

- До каких значений он может вырасти?

- Я думаю, что в совокупности он будет в районе 100-120 млрд в ближайшей перспективе – в зависимости от того, какие задачи мы будем решать.

- С какими банками работаете в основном?

- Мы стараемся обеспечить максимальную конкуренцию по любому из направлений работы. В данном случае мы делаем все, чтобы у нас в периметре контрагентов было 3-4, может быть, 5-6 участников.

У нас сегодня функционирует Промсвязьбанк, который является нашим опорным банком по линии исполнения гособоронзаказа, это решение стандартное, в том числе для госкорпорации. Ну и отдельно другие крупные банки.

- Со всеми удалось договориться по реструктуризации долгов?

- Пока не было случая, чтобы мы с кем-то не договорились. Вы помните 2018 год, у нас была катастрофическая ситуация с "Хруничевым", там просто нечем было платить зарплату. Приходилось то выдавать деньги госкорпорации, мы потратили порядка 4,5 млрд рублей, то "Хруничеву" изыскивать средства, продавать ликвидные активы, в том числе металлолом.

Тогда с банками договорились, что мы делаем реструктуризацию задолженности Центра Хруничева до 2029-30-х годов. При этом амортизация самого тела кредита начиналась с 23-го года, все остальное время мы только проценты по кредитам выплачивали, что позвонило "Хруничеву" просто выжить.

Сегодня в рамках программы по снижению проблемных кредитов мы погасили практически все кредиты Центра Хруничева, осталось только 9,5 млрд рублей задолженности перед Внешэкономбанком.

Мы рассчитываем, что в рамках реализации проекта Национального космического центра сможем до 2023-24 года погасить и долги перед ВЭБом. Это позволит "Хруничеву" при выпуске в серийное производство ракеты-носителя "Ангара" в этот срок выйти на операционную прибыль и обеспечить плюс по экономическим показателям, что в дальнейшем позволит нам направлять средства на развитие предприятия в необходимом объеме.

- А каким образом Центр Хруничева получит прибыль от проекта Национального космического центра? Будет продавать часть лишних площадок?

- "Хруничев" получит в свое распоряжение здание Национального космического центра, пока мы планируем, что там будет порядка 235-250 тыс.кв.м. Все эти площади он сможет продавать нашим же предприятиям из Москвы и области, которые будут переезжать в центр.

Это сформирует прибыль от продажи этих площадей и позволит ее направлять на закрытие проблемных долгов и на операционную деятельность. Мы рассчитываем, что по результатам переезда центр погасит все свои долги. Также мы ждем что будет оказана помощь со стороны правительства в районе 14 млрд рублей для устранения дефицита по операционной деятельности. Потому что он возникнет в 2021-2022 году, а поступления от переезда возникнут не ранее 2024.

Мы обращались с просьбами к правительству, оно приняло решение, что в ходе исполнения закона о федеральном бюджете в 2021-2023 годах соответствующие меры будут приняты. Например, как в 2020 году, когда мы перераспределяли средства на поддержу "Хруничева" из своих же источников.

- А что будет с площадями, которые освободятся после переезда предприятий в центр?

- Предприятия тоже не имеют средств для переезда, они будут продавать свои площади и на эти средства переезжать.

- Сколько они могут выручить от продажи?

- У нас есть расчет, но делать прогнозы дело неблагодарное, потому что каждый год ситуация с недвижимостью сильно меняется. Все зависит от того, какой план развития территорий утверждает Москва. Если у вас была промплощадка, а вы рассчитывали ее перевести в застройку жилья, потом вдруг по плану планировки территории, оказывается, что вместо жилья там будет только здания офисного назначения, то ваш объект становится дешевле процентов на 30.

Так что все будет зависеть от того, в каком статусе и состоянии эти объекты будут на момент их реализации. Мы рассчитываем, что плюс-минус модель сбивается в "ноль", и "Хруничев" при этом гасит все свои долги.

- Если говорить о международной повестке. У "Рособоронэскпорта" и "Ростеха" есть проблемы с использованием доллара и евро, а вы с какой валютой работаете?

- Мы работаем с той валютой, которую требует заказчик, проблем в работе с иностранной валютой у нас нет.

- То есть, например, с Турцией мы будем работать в лире?

- Непонятно, может быть, в евро, может быть, в долларах, как заказчик потребует. Я не вижу абсолютно никаких проблем. Бывают, конечно, валютные риски, когда вы получили доллары, не успели их перевести в рубли, чтобы заказать какое-то изделие, - и тут что-то произошло. Но в прошлом году нам удалось избежать существенных валютных рисков, в этом году, я думаю, тоже.

- В недавнем интервью вы говорили, что российские космонавты смогут летать на американских кораблях. Цена отправки нашего космонавта на "Дрэгоне" известна?

- Там бартерная схема - кресло на кресло. Сейчас они покупают кресла у нас, мы не летаем на их кораблях, и нам нет никакой нужды пока это делать. Корабль летал полный цикл, по сути дела, один раз, и после этого сразу пускать наших космонавтов мы бы не хотели.

Разумеется, это хорошо, что создаются альтернативные транспортные системы, и Дмитрий Олегович об этом неоднократно говорил, - всегда важно иметь резервирование.

- Уже понятно, сколько будут стоить кресла в "Союзах", освобождающиеся после постепенного отказа NASA от их покупки?

- У нас есть понимание, за сколько мы готовы продавать кресла, но на такого рода рынках заранее цены никто не объявляет. Поэтому цену я вам сейчас не скажу, но мы работаем над снижением себестоимости, операционной эффективностью, потому что надо цены постоянно снижать, по крайней мере иметь такую возможность.

- 15-20 лет назад полет на МКС для туриста стоил 20-30 млн долларов, сейчас будет больше?

- Вообще сравнивать сложно, потому что я не знаю, какая тогда была экономика проекта и даже замысел привлечения туристов. Возможно, тогда эти пуски были убыточными для того, чтобы "открыть окно возможностей" по привлечению туристов. Сейчас идет очень скрупулезный расчет в зависимости от продолжительности и программы миссии.

Конечно, мы не будем делать миссию убыточной, но у нас есть гибкие инструменты. Плюс мы постоянно работаем над снижением себестоимости и повышением операционной эффективности.

Не секрет, что многие отрасли в России, в том числе и космическая переразмерены. Со временем появляются новые технологии, станки, снижается трудоемкость. И иметь такое большое число сотрудников становится просто нерационально. Несмотря на сложность подобных вопросов с моральной точки зрения, мы обязаны быть экономически эффективными. Поэтому мы проводим работу по снижению численности персонала, например, в РКЦ "Прогресс", за два года сократили более 12%, за три – порядка 20% персонала.

Большинство наших компаний имеют программы по оптимизации численности, по повышению эффективности производственных мощностей, имеют программы по внедрению цифровых технологий, что тоже будет означать снижение трудоемкости и повышение эффективности производства.

- А саму госкорпорацию "Роскосмос" оптимизация затронет?

- Мы работаем над снижением накладных расходов в госкорпорации. Их удалось уменьшить на 10%. Оптимизация расходов осуществляется по всем составляющим вплоть до затрат на содержания приемных руководителей и автомобильного парка. То есть буквально все подвержено пересмотру в целях экономии.

Кроме этого, сейчас в госкорпорации идет очень важный процесс создания интегрированных структур. Что он подразумевает? Создание компетенций по определенным направлениям, централизацию функций, второй этап оптимизации производственных мощностей, людских ресурсов, и технологий. Плюс – внедрение унифицированных платформ и решений, что позволит сократить процесс проектирования и производства ракетно-комической техники.

Соответствующие производства будут передаваться в наиболее эффективные центры компетенций. Высвободившиеся избыточные производственные площади можно будет реализовать и получить дополнительную прибыль, минимизировав издержки на обслуживание бессмысленных и неэффективных площадей.

Глобальная цель – повышение эффективности, например, при создании интегрированной структуры по приборостроению мы планируем за десятилетие удвоить показатели по чистой прибыли, производительности труда, за счет унификации технологий, снижения сроков проектирования и производства и т.д.

Мы снижаем накладные расходы (общепроизводственные и общехозяйственные), что дает нам дополнительные возможности по снижению стоимости продаж нашей конечной техники.

- Вы говорили, что санкции приводят к проблемам с гособоронзаказом – не приходит часть комплектующих. 1 сентября можно ожидать усиления санкций по против РФ. Как вы строите работу на этом фоне и какие видите риски? Если мы, например, в ответ прекратим поставки в США двигателей РД-180/РД-181, сколько мы потеряем?

- Мы уже не первый год ведем работу по импортозамещению, и до 2026 года, например, ГЛОНАСС планируем полностью перевести на российские компоненты. Мы давно понимали все риски и к ним готовились, всегда есть российские предприятия, которые за год-два могут выполнить соответствующую задачу.

С точки зрения отказа от покупок нашей продукции, эти риски тоже понятны. Про "Энергомаш": по выручке речь идет от 10 до 13 млрд рублей. Это достаточно существенные объемы – где-то треть выручки предприятия. Понятно, что это для "Энергомаша" будет достаточно знаковая потеря в экономике, но тем не менее мы прорабатываем отдельные варианты поставок этой продукции другим заказчикам и будем делать все, чтобы уходить от прямой зависимости только от одного-двух-трех заказчиков на этом рынке.

- Вы сталкивались с такими проблемами, которые были, например, с МС-21, когда он остался без композитов из-за отказа поставщиков?

- У нас были в прошлом году случаи отказа отдельных компаний от поставки элементов, которые были необходимы для выполнения гособоронзаказа, и эти элементы не изготавливались на территории России. Это был официальный отказ, теперь они должны нам деньги. Разумеется, мы будем делать все, чтобы они нам их вернули.

Но за год до этого мы знали, что эти риски есть, и мы начали работать с другим нашим, не входящим в госкорпорацию, но российским предприятием по производству этого изделия, и через год оно просто появится. В этом плане страна, отказавшись от поставок, просто создала себе конкурента.

- Теперь выйдете с этим изделием на международный рынок?

- По крайней мере мы будем его замещать на российском рынке. А в целом почему нет? Многие комплектующие, которые делают в России, востребованы на международном рынке. Например, наш завод "Факел" производит двигатели для космических аппаратов, их покупает, например, OneWeb и другие компании.

- Если возвращаться к теме OneWeb. В прошлом году они объявляли себя банкротом, часть пусков была перенесена. Как это сказалось на взаимодействии с ними, были ли финансовые потери?

- Сейчас у них все в порядке с точки зрения стабилизации их состояния, они платежеспособны, и у нас нет проблем с взаимодействием. Мы надеемся, что в этом году все пройдет штатно, мы выполним пусковую программу как текущего, так и прошлого года.

- Мы уже говорили о "Восточном", сейчас у подрядчика ПСО "Казань" возникли трудности с правоохранительными органами по неуплате налогов. Скажется ли это на строительстве космодрома?

- Риски, конечно, всегда есть, но мы надеемся, что эта история не повлияет на ситуацию, тем более что она никак не связана со строительством космодрома. Мы полагаемся на понимание контролирующих органов, стройку ни в коем случае останавливать нельзя, это приведет к потере темпа и неисполнению указов президента.

- Вы взаимодействуете со Счетной палатой, с аудитом. По вашим данным, какие объемы нецелевого использования средств на стройке "Восточного" удалось предотвратить?

- Несколько дней назад мы ознакомились с актом Счетной палаты о проверке за 2020-й год по всей деятельности. Ни одного факта нецелевого использования средств не выявлено. И точно так же не выявлено ни одного факта нецелевого использования денежных средств за 2019 год.

- А как же те случаи на стройке, по которым возбуждались уголовные дела в предыдущих годах?

- Они связаны скорее с нарушением процедуры строительных процедур. Но там пусть следователи разбираются, кто нарушал предписания и нормативы.

- Были ведь скандалы и уголовные дела при строительстве первой очереди космодрома.

- На первом этапе, когда работал Спецстрой, не было казначейского сопровождения. Сейчас оно сплошное. Причем казначейство теперь будет еще проверять "физическое" исполнение работ. При таком режиме что-то своровать невозможно.

- Это отрадно слышать.

- В 2018 году Счетная палата выявляла нарушений чуть ли не на триллион рублей. Мы по сути начали работу с перестройки всех процессов госкорпорации. Это процессы по закупочной деятельности, по казначейской функции, принятию инвестиционных решений, бюджетированию отрасли, формированию товарных программ, защите бюджета. Мы потратили два года и не прекращаем эту деятельность. Процесс организации закупочной деятельности пересмотрен уже два раза, в этом году его оптимизировали.

Наша задача – обеспечить максимальную эффективность использования любого ресурса, который попадает в госкорпорацию. Например, по страховке. Она осуществляется за счет бюджета, но из-за дефицита бюджетных средств выделяемых денег не хватает на полное покрытие рисков. Поэтому Корпорация, по сути софинансирует программу страхования за счет внебюджетных средств.

Мы постоянно давим на тарифы, работаем со страховыми рисками, организовали работу с перестрахованием на международном рынке, в итоге у нас тарифы упали до минимальных уровней за все время существования пилотируемых полетов. Мы нарастили достаточно серьезные компетенции в этой сфере и за год сэкономили средств федерального бюджета в объеме 700 млн рублей только по линии страхования. А, например, в 2019 году, мы почти миллиард рублей списали в убыток, заплатив за страховку федерального имущества из собственных средств.

При этом в целом в мире тарифы растут, потому что было много аварий международных пусков. Но не у нас, нам удалось снизить тариф с 12% до 6-5,9%. А это очень важно с точки зрения дальнейшей нашей конкурентоспособности.

- Сейчас большая часть коммерческих пусков проходят в рамках контракта с OneWeb, что будет, когда "Роскосмос" его выполнит?

- У них будут аппараты второго поколения, которые мы бы хотели запускать на своих ракетах-носителях, в том числе перспективных. Переговоры ведутся, сейчас пока рано говорить о результатах, но мы будем делать все, чтобы заполучить этот контракт.

- Снижение портфеля заказов на ближайшую перспективу не прогнозируете?

- Мы будем делать все, чтобы портфель только рос. Здесь вопрос в международной политике, тех же самых санкциях, они просто в ряде случаев приводят к тому, что несмотря на более конкурентоспособные предложения российской стороны заказчик отказывается от контрактов.

У нас был, к сожалению, такой пример в прошлом году. Мы предлагаем дешевле, а контрагент отказывается, потому что есть ограничения, что аппараты с американскими комплектующими не должны летать на наших средствах выведения.

- Есть такой интересный и важный страны объект как Байконур. Расходы на его аренду остаются прежними?

- Сумма остается прежней, но рублевый эквивалент может меняться в зависимости от курса доллара.

- Была информация что ЦЭНКИ тратит на эксплуатацию космодрома около $83,2 млн. Эта цифра еще актуальна?

- Она в целом одинаковая, но зависит от введения новых объектов в эксплуатацию. На "Восточном" расходы будут расти, потому что там мы вводим новые объекты. На "Байконуре" она, скорее всего, в ближайшее время меняться не будет.

- А сколько денег тратится на содержание "Восточного"?

- Часть затрат включается в стоимость пусковых услуг, дополнительное финансирование составляет около трех миллиардов рублей. Там один стартовый стол, плюс еще город и расчет на космодроме, который должен там постоянно находиться. Соответственно размер затрат на содержание объектов будет расти по мере роста числа объектов, которые там будут вводиться в эксплуатацию.

При этом мы производим оптимизацию объектов, чтобы они не пустовали потом. Там, где можно под несколько стартовых столов объединить объекты, это будет сделано.

- Некоторое время назад правительство выделяло средства на достройку первой очереди "Восточного", хватит ли их, не потребуются ли дополнительные субсидии?

- Трудно сказать, потому что эта работа сейчас идет. Окончательный вердикт по дефициту или его отсутствию будет установлен после завершения экспертизы и подтверждения с ее качества соответствующими специалистами в области строительства. Наша задача - помимо всего прочего оптимизировать затраты федерального бюджета.

- Какой примерно объем требований исковых в арбитражных судах от Минобороны?

- Около 40 млрд рублей, на текущий момент. Но это надо уточнять, потому что цифры всегда меняются. Почему? Потому что в ряде случаев суды кратно снижают, ну и плюс мы стараемся вести с Минобороны конструктивный диалог, там, где мы можем не допускать наложения штрафа на наши организации, мы меняем условия контрактов, сроки и т.д. Минобороны идет на встречу, если это объективные факторы, которые имеют место быть.

- А как с исполнением задач по диверсификации?

- Как ни странно во время пандемии в ряде случаев объемы производства продукции по диверсификации кратно выросли. Потери из-за пандемии понес, например, "Златмаш", у них приостановилось производство гражданской продукции.

А на Усть-Катавском вагоностроительном заводе портфель заказов вырос с 80 до 180 вагонов примерно. Теперь мы думаем как быстро увеличить производственные мощности, чтобы они смогли изготавливать не 180, а 200-250 вагонов. Увеличился объем поставок нефтегазового оборудования у таких предприятий как "Искра", "Турбонасос", "Воронежский механический завод". Поэтому все не так плохо.

Отдельно идет рост по сервисным компаниям, например, "ТЕРРА ТЕХ", которая увеличила выручку с 200 до, по-моему, 400 млн рублей. Мы развиваем VR-технологии, и у нас достаточно неплохой продукт получился совместно с МГУ по VR-очкам.

- А, например, "Красмаш" как будет диверсифицироваться?

- Есть ряд факторов, которые ограничивают этот процесс. Там полная загрузка по госконтрактам, и дополнительная работа до диверсификации может нанести ущерб основной деятельности. В моем понимании диверсификация - это когда вы на тех же самых мощностях с теми же самыми людьми делаете продукцию, которую вы продаете на гражданском рынке. Но когда вы на 95% загружены, любое другое задание может сорвать выполнение одной задачи. Поэтому если диверсификация будет приводить к ущербу, разумеется, мы не будем делать ее только ради того, чтобы выполнить поручение.