— Не так давно «СЭЗ им. Серго Орджоникидзе» принимал участие в ежегодном авиасалоне МАКС-2017. В этот раз в составе АО «Концерн Радиоэлектронные технологии».

— Мы постоянные участники этого мероприятия с момента его основания. Сначала это были самостоятельные стенды, на которых так и было написано «Завод им. Серго Орджоникидзе», где демонстрировались наши экспонаты. Сегодня мы действительно участвуем в составе экспозиции, которую организует «Концерн Радиоэлектронные технологии». Во-первых, потому что мы в него интегрированы( концерн входит в госкорпорацию Ростехнологии). Во-вторых, так удобнее зрителю. Дело в том, что в современном приборостроении больше нет ярких наглядных вещей, которые вызывают интерес посетителей. Если раньше система управления состояла из 80 блоков, они все были разные, показывающие приборы тоже все разные — всяческие будильники со стрелками. Сейчас идет стандартизация и единый форм-фактор всех приборов. То есть в каждом случае мы имеем параллелепипед черного или серого цвета, с абсолютно одинаковыми разъемами. И понять, что это устройство собой представляет, крайне сложно. Поэтому было принято решение, что мы демонстрируем объект применения и каждое предприятие обозначает место, где оно присутствует. То есть, берем вертолет и кубиком на его схеме или на макете указываем, где это устройство и что оно делает. А уже на экспозиции представлено само изделие. Так интереснее посетителям и мы можем наглядно подать свои компетенции.

— Кроме как себя показать, надо же и других посмотреть?

— Конечно. Для нас такие выставки является переговорной площадкой, местом общения с партнерами, коллегами, теми, кто нас комплектует, теми, кому мы поставляем свою продукцию. Кроме самой экспозиции — это круглые столы, семинары, где мы оцениваем перспективы, изучаем конкурентов, показываем себя. Ведь главная задача любой выставки — демонстрация своих амбиций. Просто рассказывать о том, что у вас есть, бессмысленно, это и так все знают. Область достаточно специфичная, есть информационные технологии, СМИ, продвижение продукции... А вот заявить о своих амбициях и компетенциях, своих возможностях —это можно только на выставке.

Мы используем такие формы работы для того, чтобы попытаться войти в новые проекты, заметить какие-то тренды, увидеть, куда движется отрасль, обозначить себя. На МАКС выезжает большое количество экспертов, мы вывозим большое количество своих специалистов. Они должны чувствовать сопричастность к процессу производства. Когда наш специалист разводит печатную плату или занимается обеспечением комплектующих, если он не понимает, для чего это, в каких важных проектах он участвует, то его отношение к своему труду может понижаться. Когда он увидит самолет или вертолет, как он летает и какие чудеса творит в небе, естественно у человека возникает чувство гордости за ту работу, которую он делает, а главное — возникает ответственность.

— Но, в принципе, вы же всегда можете сесть на поезд, поехать на любое предприятие, посмотреть, задать вопросы...

— Дело в том, что сама обстановка выставки располагает к общению, мы находимся в равных условиях — в выставочном зале стенд, непринужденная обстановка. И все приехали пообщаться. Уровень доверия совсем другой. Партнеры и конкуренты смотрят, куда движется наша авиация, космонавтика, куда развивается и так далее. Если вы никуда не выезжаете, ничего не смотрите, вы не знаете, как мир устроен.

— Правильно ли я понимаю, что вы привозите туда наработки, которые еще не вошли в серию.

— Совершенно верно. Мы вывозим по большому счету свои компетенции. Мы говорим: у нас есть такая-то специализация, есть все необходимое для того, чтобы ей воспользоваться. Мы готовы приложить ее к задачам, которые сегодня только намечаются. Дело в том, что каждый серийный завод занимается выпуском какой-то продукции, у любого продукта товара есть свой жизненный цикл. Он сначала проектируется, потом ставится на производство, осваивается, идет в серийный выпуск, вы насыщаете рынок, удовлетворяете спрос, затем спрос снижается, возникают новые потребности и в итоге изделие сходит на нет. Для того, чтобы предприятие имело будущее, а процесс создания новых изделий и схода с рынка старых происходил безболезненно, мы с какой-то периодичностью должны запускать новые изделия. Сегодня вас кормит что-то одно и выручку вы формируете от одних изделий, а потом если вы сегодня не будете закладываться в новые изделия, завтра безнадежно отстанете от конкурентов и потеряете рынок.

— На пару лет вперед надо иметь задел.

— Конечно. Несмотря на то, что иногда жизненный цикл наших изделий составляет десятилетия.

— Сейчас вы, насколько я знаю, предлагаете что-то новое для МС-21.

— Да, МС-21 — новейший российский самолет его главное отличие от, к примеру, «Сухой Суперджет» — он полностью состоит из отечественных комплектующих. В SSJ-100 широко применялись технологии и компетенции иностранных государств. Сейчас мы столкнулись с санкциями и не всё там, к сожалению, можно заменить. Нужно разрабатывать новые приборы, испытывать изделия и так далее.

По пассажировместимости МС-21 — это аналог ТУ-154(ТУ-204), среднемагистральный самолет, чуть больше чем SSJ. В МС-21 реализованы совершенно новые подходы, технические решения, инновации, которые у конкурентов, в том числе у западных, просто отсутствуют. Основное его преимущество в том, что значительная часть корпуса сделана из компонентных материалов, что дает облегчение без потери жесткости. Нужно меньше топлива, можно взять больше груза, пассажиров и так далее. А от веса зависит самое главное — расход топлива. Так, в свое время, революционным стало появление алюминия, который очень трудоемок в добыче и производстве. Сейчас такая же ситуация с композитом. Пока он дорогой, но когда —то наступит стадия массового производства,и композит резко подешевеет.

Другая особенность — впервые при создании самолета комплексно подошли к созданию модульной авионики. Это когда из обезличенных компонентов создаются приборы любой сложности. Это ответственные приборы (вычислители, мезонины, источники питания и так далее), их принцип такой же, как в бытовых компьютерах с той лишь разницей, что устройство для авиации должно обладать высокой степенью надежности при экстремальной эксплуатации. Плюс срок полезного использования. У наших бытовых приборов он обычно не превышает двух лет. Телефон, например, за это время или морально устаревает или ломается. В самолете такой роскоши позволить себе нельзя, прибор должен работать столько, сколько ему назначит конструктор. Сроки велики — 20-40 тыс. часов наработки. Это годы, десятилетия непрерывной работы.

— Вы часто используете термин «модульный»...

— Модульность позволяет всё масштабировать и делать взаимозаменяемые вещи. Раньше под каждый самолет проектировалась своя система управления, взять прибор с одного самолета и поставить на другой было нельзя. Чтобы что-то поменять, нужно было провести целый комплекс испытаний. Модульный подход включает систему взаимозаменяемости. Плюс это уже цифровая техника. Упор делается на программное обеспечение.

— Что это дает?

— Повышается эффективность, облегчается сам самолет, уменьшается роль человеческого фактора. Если на ИЛ-76 стояло 80 блоков и они весили сотни килограмм, то сейчас это будет абсолютно компактная система. ИЛ-76 — транспортный самолет, а вместо полезного груза он возит свою систему управления и тратит на нее топливо. Снижается себестоимость, увеличивается дальность полета. Взаимозаменяемость позволяет отремонтировать самолет, где бы он ни находился, соответствующий блок можно переслать по почте. Все это вместе дает конкурентоспособность изделия в целом. Самолет становится дешевле надежней и качественней. В этом перспектива нашего приборостроения и самолетостроения.

— Ваше предприятие уже «вошло» в этот самолет?

Да, мы подготовили целый набор приборов и отдельных компонентов, сейчас он испытан в ручном управлении и поставлена задача начинить его электроникой и перевести в режим автоматического управления. Надо поставить автопилоты, системы навигации, он, фактически, становится беспилотным. Основные функции уже будут выполнять приборы.

— Что именно в нем саратовского?

— Вычислительный интерфейсный модуль, модуль мезонинных интерфейсов, модуль графического процессора, модуль массовой памяти... Это все наши разработки. Все это цифровая техника с высокой степенью защищенности. Кстати, еще одно требование, которое возникло в новейшее время — электромагнитная совместимость: в самолет иногда попадает молния, если домашние приборы иногда выходят из строя из-за перепада напряжения, то наши изделия должны выдерживать очень мощные скачки. Если что-то и выгорит, то уж точно это не распространится по всей системе, на работу системы в целом это не распространится.

— То есть это то, с чем вы были на выставке?

— Да, это новейшие разработки. Хотя спектр наших компетенций достаточно широк. Например, есть одно наше изделие, которое тоже пойдет на МС-21, — манипулятор шаровый («трекбол»), в обиходе называется «мышкой», только, в отличие от домашней, она стационарная. Кроме функциональности, сейчас к ней есть требования по эргономике, мы брали пилота, спрашивали у него, удобно ему или нет, какие ощущения. Он и реализован, кстати, был с совершенно другими принципами проектирования — с использованием 3D печати и 3D моделирования. Это позволяет в разы сократить сроки и стоимость проектирования.

— Есть же, наверное, конкуренты, которые тоже приехали на выставку, показали тот же прибор и тоже хотят занять свое место в выпускаемом самолете. Или же есть договоренности?

— Нет, какие договоренности? Мы все работаем в рынке. Но конкурентные условия довольно простые: цена, качество и сроки. Нужно успеть попасть в проект. Президент объявил, что такого-то числа должна пройти следующая стадия испытаний и самолет нужно поднять в воздух с таким набором приборов. Кто успеет туда попасть, тот там и будет. Если двое попадут с одинаковыми, к примеру, манипуляторами, будут испытывать, у кого лучше. Тем более, что альтернативы есть только иностранные, например, импортный манипулятор стоит на SSJ-100. В нашем случае, речь идет о полном импортозамещении.

— Ваша сфера деятельности очень зависит от отечественного самолетостроения. А самолетов выпускается, как ни крути, не очень много. Огромная зависимость от политических решений. Не думали как-то уйти от этого?

— Одним из результатов посещений выставок вроде МАКС является как раз смещение спектра деятельности нашего предприятия в другие отрасли. Вы правы, мы занимаемся приборостроением и в самолетах мы, действительно, зависим от политики государства, от генерального конструктора самолета и так далее. То есть пока не начнут строить самолеты, мы нарастить выручку своего предприятия по авиационной тематике не сможем. Мы сделаем приборов ровно столько, сколько построят самолетов.

Для того, чтобы уйти от этой зависимости, мы стараемся смещаться в другие сегменты рынка. Несколько лет назад мы начали развивать у себя компетенции, связанные с телекоммуникациями. Находили людей, творческие коллективы, вели инициативные разработки.

Если помните, у нас случилась катастрофа в Крымске. Там не сработала система оповещения. Вернее, она сработала, но психология современных людей сильно изменилась — они не привыкли доверять одному источнику. Человек любую информацию многократно проверяет. Современные системы оповещения должны работать именно по этому принципу. Что бы у вас под руками ни оказалось, оно вам сигнализирует об опасности: сирена, пожарные извещатели, голосовые оповещения, автоответчики, цифровые средства связи, экран компьютера, телевизор... И все это одновременно.

— ...и желательно от одной кнопки.

— Совершенно верно. Плюс система должна быть автономна, независима от внешних источников питания. В свое время мы заинтересовались этой проблемой и спроектировали Мультисервисный узел доступа. Это многоплатформенная система, позволяющая фактически решить любую задачу, начиная от обеспечения самой связи, например, в поселке, где ее никогда не было. Такой комплексной системы решения задач нет нигде.

Кроме того, эта система масштабируемая: сначала можно запустить беспроводную связь, затем интегрировать в нее, допустим, сигнализацию, обеспечить управление доступом и так далее. Кончается тем, что вы фактически получаете цифровое предприятие или целый населенный пункт, где все завязано в едином комплексе в одном программном продукте с высокой степень надежности и безопасности. Вам не нужно стыковать, например, пожарную и охранную сигнализацию. Этот подход заложен в модульной авионике и перенесен в бытовые приборы.

Сейчас мы продвигаем этот продукт. Нас заметили итальянские партнеры, поскольку они начинали делать то же самое, но с санкциями потеряли доступ к нашему рынку, особенно там, где это связано с государственными учреждениями.

Мы заключили с ними лицензионное соглашение и осваиваем производство репитера для базовой станции формата DMR (Digital Mobile Radio). Это один из компонентов Мультесервисного узла доступа, который обеспечивает цифровую беспроводную связь по радиоканалу. Подобных технологий нет нигде в мире. Итальянцы попытались у себя это сделать, эти стандарты полностью подходят для использования в России. Она тоже масштабируемая в зависимости от того, где мы хотим ее развернуть и какую задачу этим решаем. Это может быть аэропорт, трубопровод, атомная электростанция, практически любой инфраструктурный объект.

Такая технология очень востребована на рынке, аналогов у нее в России нет, мы видим за ней будущее. Итальянские партнеры фактически передают свое ноу-хау, а мы его развиваем. И этот репитер является составной частью базовой станции. Он составляет одну пятую часть. Все остальное делаем тоже мы, в том числе налаживаем, собираем, вводим в эксплуатацию.Наши специалисты прошли обучение в Италии.

— Общаясь с иностранными партнерами, вы же можете оценить сложность запуска схожих проектов в России и, например, в Европе?

— Мы переходим уже к вопросам общеэкономическим. Конечно, это не просто прийти и запустить производство. Создание современного дорогостоящего наукоемкого продукта требует времени. Любая разработка длится два года от идеи до макета. Это не только обдумывание и техническое решение, 2/3 времени — испытания и макетирование. Нужны время, деньги и компетенции. Эти три фактора основные, которые необходимы для того, чтобы наша экономика в том числе и нашего региона начала развиваться, а изделия, производимые нашей промышленностью, заслуживали внимания.

В целом, условия с точки зрения компетенций везде одинаковые, но итальянцы умудряются разрабатывать такие приборы, а мы только на сегодняшний день подходим к этому и пока совместно с ними осваиваем производство, дополняя его своими компетенциями. Потому что финансовые условия, в которых они развивают свои инновационный бизнес, несколько отличается от наших. Прежде всего, это доступ к финансовым ресурсам. Я, выступая при обсуждении стратегии развития региона, как раз упомянул, что необходимо создавать условия к тому, чтобы мы получали доступ к финансовым ресурсам.

У них условия какие: они берут кредит, срок кредитования по таким проектам — 15 лет, причем первые пять лет с вас не спрашивают ни уплату процентов, ни погашения тела кредита. Это естественно, потому что сначала вы будете строить завод, возводить стены, потом устанавливать оборудование, осваивать производство, затем создадите товарный запас, начнете его продавать и только тогда с вами начнут расплачиваться и у вас появится выручка. Это нормально и никто с этим не спорит. У нас же берешь кредит в банке, уже через месяц нужно гасить проценты. А срок кредитования не превышает одного года.

В связи с этим для меня как бизнесмена возрастают многократно риски. Я должен либо страховаться, либо закладывать риски в стоимость товара. Соответственно мой продукт будет или неконкурентоспособен по стоимости, или по своим техническим решениям. Это будет что-то более простое, что можно запустить в пределах одного года, примитивные вещи, которые не насытят экономику региона ни налогами, ни рабочими местами.

— Есть мнение, что, если легко раздавать деньги, мы разгоним инфляцию. Будут расти цены, доходы населения не будут успевать за стоимостью товаров.

— Так говорят банки и финансисты. Есть две точки зрения экономистов и обе заслуживают внимания. Классика действительно говорит, что если на рынок неконтролируемо выпустить необеспеченные деньги, то возникнет инфляция. Никто с этим и не спорит. Но она возникнет только в том случае, если деньги напечатать и раздать их в зарплаты бюджетникам, которые их проедят. Но в случае, если вы эмиссируете некую денежную массу и направляете ее, чтобы, грубо говоря, чтобы построить самолет, инфляции не возникнет. Во-первых, создастся объект материальной стоимости в виде самолета. Во-вторых, самолет сам начинает генерировать деньги. И у вас появляется источник изъятия этих денег из экономики, если вдруг вы почувствуете, что они лишние. Разница в точке приложения. А у нас априори предполагается, что банки, получив деньги, начнут их вкладывать в ценные бумаги и биржевые спекуляции. То есть они сами себя обвиняют в некомпетентности.

Более того, если раньше макроэкономические процессы регулировались уже по последствиям, то сегодня существует регулятор в лице Центробанка, который на раз отнимает лицензии у недобросовестных банков. Второе — мы цифровое государство, у нас есть вычислительные мощности и программныое обеспечение, которое в состоянии прогнозировать и моделировать эти ситуации. Раньше мы собирали статистику и реагировали по данным, которые получали через год, то теперь все не так. Я могу моделировать экономические процессы, могу более жестко и оперативно управлять ими. Поэтому я считаю, что бояться эмиссии денег не нужно, тем более, что все развитые страны так делают. Когда условия такие, что все печатают деньги, а мы нет, происходит так, что мы им отдаем наши товары и ресурсы, а назад получаем напечатанные деньги. Поэтому мы в хвосте мировой экономический цепочки, где у нас фактически вымываются ресурсы и основная стоимость, а обратно мы получаем ничем не обеспеченные деньги, которые и потратить не на что, да еще они постоянно обесцениваются. Мы же их потом обратно все отдаем и покупаем их товар. Так еще и добавочная стоимость остается у них. У нас остается только торговая наценка, которая в экономику не попадает, по большому счету.

— Что нужно для того, чтобы российские предприятия производили инновационный продукт?

— Я убежден, что нужно менять отношение к промышленности. Потому что именно она генерирует основную стоимость, создает рабочие места и является фундаментом социально-экономического развития любого региона и страны. Именно на ее плечи приходится социальная нагрузка, налоги. Промышленность является потребителем основных ноу-хау, поэтому она же стимулирует науку, образование. «Потянув» за промышленность, мы вытащим все, в том числе малый и средний бизнес.