— По какой причине вы приняли решение покинуть Центр имени Хруничева?

 

— Когда я написал заявление об уходе с поста гендиректора предприятия после аварии "Протона" в 2012 году, то продолжил вести проект "Ангара" как первый заместитель гендиректора и генеральный конструктор. 23 декабря ракета улетела, я выполнил свою задачу, а потому больше не видел необходимости оставаться на предприятии. Не видело такой необходимости и новое руководство ГКНПЦ, поэтому 30 декабря ушел по соглашению сторон.

 

— Сколько лет на самом деле велось создание "Ангары"?

 

— Как начальник управления средств выведения я занимался "Ангарой" с самого начала, то есть с 1992 года, а с 2005 года, когда меня назначили генеральным директором Центра имени Хруничева, головного предприятия по этому проекту, я уже непосредственно нес персональную ответственность за его создание. Долгое время деньги на работы выделялись капельные: с 1992 по 2006 год мы получили менее 4% от общего объема. А первые хорошие деньги получили только в мае 2006 года, к ним еще тогда приплюсовался корейский контракт по созданию ступени для ракеты KSLV. В августе 2009 года универсальный ракетный модуль первой ступени "Ангары" уже полетел в составе корейского изделия. Поэтому все разговоры, что "Ангара" долго делалась, верны лишь отчасти: считай что за три с половиной года мы смогли выйти на летные испытания.

 

— Почему тогда первый старт "Ангары" состоялся лишь в 2014 году?

 

— Сначала планировалось осуществить первый пуск легкой "Ангары" в 2011 году, однако вследствие двух серьезных спадов по финансированию в 2009-2010 годах, когда по стране ударил кризис, военным (заказчиком ракеты выступает Минобороны РФ.— "Ъ") пришлось распределять деньги на более важные задачи. Мы не смогли выдержать набранный темп, поскольку вместо 6 млрд получили только 2 млрд руб. В связи с чем запуск был перенесен на 2013 год. Но очень тяжело было потом это все раскрутить заново, поскольку работы были практически остановлены, поэтому пуск и в 2013 году был отложен. Сергей Шойгу (министр обороны РФ.— "Ъ") взял лично под контроль вопросы "Ангары": каждый вторник он на селекторном совещании в обязательном порядке касался создания этого комплекса. Мало кто верил, что мы реально сможем осуществить пуск, но это произошло.

 

— Декабрьский пуск тяжелой "Ангары-А5" прошел полностью штатно?

 

— В момент подготовки ракеты к запуску были свои нюансы, но она улетела — и в моем понимании сделала это прекрасно. Полученная нами телеметрия показала, что работа всех систем прошла без сбоев.

 

— Когда ждать следующих пусков?

 

— Легкая "Ангара-1.2ПП" была опытным образцом: она состояла из блока первой ступени и третьей ступени "Ангары-А5". Что касается штатной "Ангары-1", то по ней сейчас проводится лабораторно-стендовая отработка, в 2016 году специалисты проведут огневые испытания, после чего пойдет подготовка этой ракеты как штатного носителя, характеристики которого будут соответствовать тактико-техническому заданию Минобороны. "Ангару-А5" по заказу военных планируется изготовить к ноябрю 2015 года. Конкретную дату пуска и полезную нагрузку будет выбирать Минобороны как заказчик.

 

— Какими видите перспективы еще более тяжелой "Ангары-А7"?

 

— В конфигурации без водородного двигателя второй ступени она сможет вывести 35 тонн полезной нагрузки на орбиту, это очень достойный показатель. Примут ли Роскосмос и Минобороны решение о ее создании, мне сказать сложно.

 

— Сколько площадок необходимо построить для Ангары?

 

— Военные не оставляют мысли о создании двух площадок под этот комплекс в Плесецке, но сообщить о принятии точного решения могут только они сами. На космодроме Восточный пока разговор идет о создании одного стартового стола.

 

— Во времена вашего руководства Центром имени Хруничева вы сознательно ушли от тематики космических аппаратов? Тот же спутник KazSat-2 вы делали сами, а KazSat-3 отдали на откуп "Информационным спутниковым системам имени Решетнева".

 

— Дело в том, что в то время у нас были серьезные проблемы с казахстанской стороной. Если KazSat-1 был заказан еще до моего прихода на предприятие в 2005 году и мы были обязаны выполнить контрактные обязательства, то, сделав второй аппарат этой серии, мы поняли, что KazSat-3 лучше пусть делает кто-нибудь другой, поскольку оба контракта оказались в итоге для Центра имени Хруничева экономически невыгодными. Вместе с тем создание спутников на предприятии не забрасывалось: например, нами был выигран конкурс и получен контракт на создание аппаратов "Обзор-О" (система спутников для оптико-электронного наблюдения наземных объектов.— "Ъ"). Но новое руководство предприятия, насколько я знаю, тематику спутникостроения развивать не собирается.

 

— В чем была причина столь высокой аварийности "Протонов" и разгонных блоков Центра имени Хруничева?

 

— У нас появилось два новых изделия — ракета "Протон-М" и блок "Бриз-М". Именно из-за ракеты аварии не было ни одной, все они были связаны с человеческим фактором (в частности, в 2013 году на одной из ракет монтажники установили важные датчики в перевернутом положении.— "Ъ"). При создании изделия всегда требовалась система контроля. Ранее на космическом производстве были зарплаты больше, чем во всем машиностроении. Туда шли самые лучшие люди, была трехуровневая система контроля: исполнитель — отдел технического контроля — военная приемка. После распада СССР мы стали жить в несколько ином мире: снизилась личная ответственность, расформирование военных представительств нанесло ощутимый удар по качеству изделий. То, что сейчас увеличен штат приемки, еще не значит, что сразу же будет всплеск качества, потому что опытные люди ушли, а новым нужно учиться не год и не два.

 

Что же касается разгонника "Бриз-М", то там все было гораздо сложнее: проблема крылась в двигателе, и только после третьей аварии мы до конца поняли, что там происходило. Мы не смогли сразу эту проблему поймать, поэтому и потребовалось столько времени.