— Одиннадцать лет мечтаний, семь лет работы — и вот теперь проект Solar Impulse («Солнечный импульс») известен во всем мире… Ваша история отлично ложится в основу приключенческого фильма о судьбе первопроходца. Но в сценариях таких фильмов обязательно есть момент, когда герой во всем разочаровывается и готов все бросить… Такое было и с вами?
— Сложные ситуации возникают каждую неделю. Часто не получается решить какие-то вопросы технического, административного или финансового характера. Бывает, что приходится сталкиваться с проблемами и внутри команды… Но такие моменты, как сегодня, когда все, кто работал над проектом Solar Impulse, наблюдали за его полетом из нашего шале, дают нам смелость продолжать работать дальше, даже когда мы сталкиваемся с трудностями. И вообще, надо помнить, что это только начало проекта. Да, самолет уже пролетел день и ночь без капли топлива. Но впереди еще не один многодневный полет, прежде чем мы сможем осуществить беспосадочный кругосветный перелет. Не то чтобы я готовился к худшему, но думаю, что нас еще ждут сложные моменты.
— Вы сказали, что приходится сталкиваться и с административными сложностями… Речь идет о бюрократических преградах?
— Понимаете, чтобы запустить в воздух модель самолета, которой до сих пор не существовало, нужно уверить в его безопасности администрацию. Так, с начала работы над проектом его курируют инженеры гражданской авиации Швейцарии. И чтобы получить разрешение на полет, нужно, чтобы все, что мы делали, было идеально.
— Проектируя Solar Impulse, вы шли проторенной дорогой и изучали опыт британца Пола Маккриди, первым оснастившего самолет солнечными батареями? Или вы предпочли собственный метод проб и ошибок?
— Первым, кому я когда-то рассказал об идее кругосветного полета только на солнечной энергии, был Пол Маккриди. Это был человек, которого я глубоко уважал и которым безмерно восхищался. И он горячо поддержал мою идею.
— То есть он не принял ваш проект с ревностью?
— Вовсе нет! Он тогда работал в США с беспилотниками на солнечных батареях, которые управлялись с земли. Из-за сложностей с оформлением страховки в США получить разрешение на полет аналогичного самолета с пилотом было и остается крайне трудно. Так что он сказал мне: «Попробуй сделать это в Европе, где это гораздо легче — и я тебя поддержу». Именно он дал мне первые расчеты касательно размеров самолета и энергии, необходимой для осуществления полета.
Жаль, что его больше нет и что он не смог увидеть полет этого самолета… Сегодня он был бы специальным гостем в нашей команде.
— Сегодняшний полет действительно был красивым, самолет под классическую музыку медленно планировал над Ле Бурже. Помимо красоты это еще и свидетельство слабой мощности машины: 4 мотора по 10 л.с. обеспечивают среднюю скорость полета всего около 70 км/ч, посадки — 35 км/ч. Сколько времени понадобится, чтобы сделать более практичными и вывести на рынок подобные электрические самолеты?
— Я думаю, что уже через 2–3 года на рынке появятся двухместные электрические самолеты, рассчитанные на длительность полета до двух часов со скоростью от 80 до 120 км/ч. Но это будут самолеты без солнечных батарей на крыльях и потому не предусматривающие непрерывного полета. Им надо будет приземляться и перезаряжать аккумуляторы при помощи электроэнергии.
Что касается бестопливных самолетов, которые могли бы перевозить пассажиров день и ночь (как в случае с Solar Impulse, где мы меняем аккумуляторы в полете, а не на земле), не представляю, чтобы они появились в ближайшем будущем. Вместе с тем я уверен, что авиация будет развиваться, становясь все более экологичной. Но здесь речь идет скорее об оптимизации процесса, чем о революционных изменениях. Самолеты будут становиться все легче, моторы — экономичнее, маршруты полетов — прямее. Вместо традиционной глиссады ступенчатого снижения — непрерывный спуск. Все это каждый раз дает от 3 до 5 % экономии, но десять раз по 5% — это уже 50%.
— Как вообще вы увлеклись небом? Что сыграло наибольшую роль, семейные традиции или какие-то жизненные впечатления?
— Еще ребенком я видел шесть запусков космических кораблей «Аполлон» на мысе
Канаверал, во Флориде. Я был там с астронавтами NASA. В 1969 году (Бертрану Пиккару тогда было 11 лет. — Г.Д.) я был вместе с Вернером фон Брауном за день до запуска «Аполлон-11», провел ночь в гостинице вместе с его семьей, чтобы утром раньше быть на месте запуска. Все это произвело на меня огромное впечатление.
— В 1999 году вы вместе с напарником Брайаном Джонсом совершили первое в истории воздухоплавания кругосветное путешествие на воздушном шаре. Кажется ли вам, что теперь вы лучше понимаете небо?
— Небо всегда остается загадкой, хотя во время кругосветного путешествия на воздушном шаре я понял его несколько лучше… Но я ведь еще и врач-психиатр, так что приходится пытаться понять не только небо, но и людей.
— Кроме того, вы являетесь специалистом по гипнозу. Пишут, что в 1999 году в последний день полета над Атлантикой у вас отказала система обогрева в гондоле, вам пришлось использовать свои навыки, чтобы успешно закончить путешествие. В работе над Solar Impulse гипноз тоже пригодился?
— Нет, до сих пор его не приходилось использовать. Но тогда мне и вправду это здорово помогало в сложные моменты. Особенно для того, чтобы расслабиться в стрессовой ситуации, вернуть душевное равновесие, когда нужно было принимать важные решения. Чтобы меньше мерзнуть, когда у нас сломались обогреватели.
— Что вы чувствовали тогда, во время полета на воздушном шаре?
— Это было необыкновенное, восхитительное впечатление. Лететь двадцать дней, ведомым потоками ветра. Двадцать дней смотреть на восходы и закаты, океаны, горы, все континенты… Это был потрясающий опыт.
— Чем вы занимались во время полета?
— Нужно было управлять шаром, поддерживать высоту и направление полета, оптимизировать управление в зависимости от метеорологических условий.
— То есть времени на чтение, например, не было?
— Я ничего не читал, но за тот полет я написал часть своей книги.
— Тогда после полета вы выпустили о нем книгу. Теперь много сил вкладываете в рекламную кампанию Solar Impulse, сами составляете все рекламные слоганы. Я с удовольствием наблюдала, как сегодня вы срочно просили найти фотографа, чтобы с удачного ракурса снять ваше детище у ангара на фоне толпы зрителей. Какую роль вы придаете рекламе и маркетингу проекта?
— Цель не в том, чтобы разрекламировать нас и наши достижения, а в том, чтобы популяризировать экологичные технологии, которые удалось разработать. Нужно, чтобы люди понимали, что те технологии, которые мы используем в нашем самолете, можно и нужно использовать и в повседневной жизни, для работы автомобилей, домов,
отопления и освещения нового поколения. Поэтому у нас много рекламы. Ведь пройдет еще много времени, прежде чем люди осознают, как важно экономить электроэнергию, заменять традиционные ее источники на альтернативные.
— То есть цель вашей рекламной кампании стратегическая, а не коммерческая?
— Абсолютно верно, Solar Impulse — некоммерческий проект, так например, я не получаю с него никакой зарплаты.
— Это только дополняет миф об отважных бескорыстных первопроходцах…
— Конечно. Все деньги, которые мне удается собрать с наших партнеров, мы используем, чтобы оплатить труд инженеров и сборку самолета. Так что это не реклама самолета, это реклама того месседжа, который мы хотим передать.
— На одном из ваших рекламных постеров я прочла слоган: Solar Impulse believes in the power of symbols (Solar Impulse верит в силу символов). Что вы имели в виду?
— Если самолет может лететь без топлива день и ночь, — это символ того, что может
сделать и все наше общество. Чтобы совершить такой полет, наш самолет должен использовать лучшие технологии, быть очень легким, экономичным, стабильным в воздухе — и тогда он сможет пролететь ночь и встретить рассвет в полете. Точно так же и наше общество. Если у нас не будет экологически чистых технологий, если мы не будем придерживаться принципов устойчивого развития, а будем по-прежнему транжирить электроэнергию, мы никогда не передадим нашу планету следующим поколениям. Это и есть те символы, в которые верят создатели Solar Impulse.
— Вы уже облетели вокруг света на воздушном шаре, теперь планируете повторить этот опыт на Solar Impulse. А что потом?
— Главное, что меня сейчас увлекает, — это возможность доказать людям, что благодаря использованию возобновляемых источников энергии можно не просто защищать окружающую среду. Используя cleantech («чистые технологии»), можно сделать мир лучше, чище, создавать новые рабочие места, развивать новые продукты и новые рынки, способствовать экономическому развитию стран. Это индустриальная революция, надо, чтобы люди это поняли. И для меня с Андре Боршбергом важно, чтобы Solar Impulse был символом всего этого.
Галина Дудина,
корреспондент «Коммерсантъ»,
специально для «ВТ»
Ле Бурже, Франция
комментарии (0):
ЭКСПОРТ НОВОСТЕЙ/RSS