— Сергей, что случилось с самолетом во время воскресной демонстрации на МАКСе? Ходит множество слухов про неисправность двигателя, высокую влажность. Что там было на самом деле?

— Я, к сожалению, не могу об этом говорить, потому что анализ той ситуации еще продолжается, выводов комиссии пока нет, и я, честно говоря, не
хотел бы делать каких-то поспешных выводов. Тем более я сейчас в небольшом отпуске и не владею всей информацией. Одно могу сказать точно: с
машиной все в порядке, никаких неполадок в ней нет.

— Сергей, вы летали на 57 типах и модификациях самолетов. Чем Т-50 лучше остальных?

— Каждый самолет — как ребенок. У каждого свой характер. И сравнивать их невозможно, потому что они все разного возраста. Как можно сравнить малыша, пусть и с огромным потенциалом, которому всего два года, с подростком-вундеркиндом, который уже завоевывает медали на школьных олимпиадах?

— Но какие-то эмоции вы же испытываете во время полета?

— Достаточно точно характеристики самолета на эмоциональном уровне можно оценить только на начальном этапе — во время первого полета и нескольких следующих. Причем оценки делаются не как попало, а по специальной шкале Купера-Харпера (CH PR, Cooper-Harper Pilot Rating. — «Известия»): хорошо, плохо, желательно сделать лучше, хуже некуда и т. д. Происходит как эмоциональная оценка характеристик машины с точки зрения летчика, так и оценка параметров самолета по записям средств объективного контроля. А во время ежедневной работы методично проверяется поведение машины на разных режимах.

— Ну хотя бы про первый раз расскажите, как вам показался Т-50?

— Когда я первый раз увидел самолет в цехе, он показался мне неказистым, каким-то маленьким. У Т-50 по сравнению с Су-27 маленькое хвостовое оперение, непривычная по форме кабина, приплюснутый и немного вздернутый нос. Спереди он вообще кажется маленьким самолетом — это специфика малозаметности. Но когда смотришь на него с определенного ракурса, видно, что он огромный. Особенно сзади. И когда взлетел, почувствовал легкость его управления. Машина стала открывать свои новые возможности.

— А что показалось необычным?

— Звучание самолета. Оно совсем не такое, как у других машин.

— На что похож этот звук?

— Я не хотел бы касаться этой темы. Зная, как звучит самолет, специалист может понять из чего он сделан, какие части самолета под каким углом к воздушному потоку находятся.

— Хорошо, секреты не будем трогать. А управление вам понравилось?

— На Т-50 возникает ощущение, что самолет меньше и легче, чем он есть на самом деле. Он быстрее набирает высоту, легче разворачивается.

— Исследователи писали, что «пятое поколение» должно летать на сверхзвуке и разворачиваться буквально на месте?

— Вы знаете, мы пока Т-50 на жестких режимах не испытывали. Сейчас все характеристики машины искусственно урезаны — в системе управления «зашиты» ограничения на режимы, до исследования которых мы еще не добрались. Пока мы исследуем поведение машины в среднем диапазоне. Когда все варианты поведения будут изучены, можно будет эти ограничения понемногу снимать и изучать в более широких диапазонах. Конечно, общие законы управления той или иной машиной просчитываются на бумаге, но что именно происходит с самолетом, выясняется буквально на ощупь уже в полете.

— А что-то меняется в результате этих исследований? Или вы просто фиксируете ощущения?

— Цель одна: настроить самолет, его систему управления таким образом, чтобы на нем мог летать обычный строевой летчик. Чтобы ему было удобно, чтобы ничто не мешало при выполнении боевых задач, чтобы не было неприятных сюрпризов в поведении самолета.

— Сколько вы уже исследовали из всего диапазона возможностей?

— Чуть больше половины. Мы пока изучили основные режимы, определили те точки, которые нуждаются в более детальном изучении. Но серьезные нагрузки самолету еще не давали, просто, так сказать, прощупали «поляну».

— У самолета большое будущее, по-вашему?

— Я в этом убежден, потому что потенциал у машины действительно большой.