Адвокаты готовят многомиллионный консолидированный иск пострадавших в результате задержки вылетов из аэропортов Домодедово и Шереметьево к авиакомпаниям и администрации аэропортов. По словам адвоката Сергея Жорина, речь идет о консолидированном иске «от всех потерпевших», передает РИА «Новости».
«Это может быть более тысячи человек, и сумма иска может быть беспрецедентной для России», – отметил он. Жорин уточнил, что иск находится на стадии подготовки, так как представители столичной адвокатской коллегии сейчас собирают в аэропортах фактические сведения о нарушениях законодательства. «Одновременно мы принимаем заявления, подкрепленные фактическими данными, от всех потерпевших, чтобы приобщить их к консолидированному иску», – добавил он.
Адвокат Московской коллегии адвокатов «Князев и партнеры» Владимир Юрасов оценил юридические перспективы консолидированного иска и объяснил газете ВЗГЛЯД, почему пострадавшим выгоднее обращаться в суды по отдельности.
ВЗГЛЯД: Владимир Станиславович, вы уже знаете про готовящийся консолидированный иск. Вообще насколько у нас распространена практика сбора заявлений всех пострадавших в один большой иск? Будущее у него есть?
Владимир Юрасов: Это совершенно что-то новое, так называемые консолидированные иски в российской практике очень редки. Возможно, это и правильно: один судья, один суд. То есть один судья не будет смотреть на другого, принимая решение (в том случае если пострадавшие подадут иски в разные суды). И, скажем так, для простоты судебного разбирательства это удобно. Но надо понимать, что у всех пострадавших в данном случае ситуация немножко разная. Причина «невылета», понятно, идентична. Но в этих исках нельзя просить одно и то же. Компенсация у каждого будет разная: кто-то просидел в аэропорту лишний час, кто-то – восемь часов, а кто-то – трое суток.
Поэтому с юридической точки зрения обращение в суд с консолидированным иском будет не совсем эффективно для каждого отдельно взятого пострадавшего. Смысл такого иска один: вот у ответчика была проблема, будьте добры выплатить каждому определенную сумму денег. Допустим, каждому условно по 100 рублей.
ВЗГЛЯД: Но речь идет не только о задержках рейса, но и о тех условиях, в которых находились пассажиры, часами и сутками ожидая посадки на самолет. Людям не предоставляли воду, еду, не размещали в гостиницах. В данном случае пострадавшими оказалось подавляющее большинство пассажиров. С этой точки зрения консолидированный иск может быть эффективным способом защиты их прав?
В.Ю.: Даже в этом случае я считаю, что консолидированный иск удобен, скорее, для работы адвокатов. Но юридически адвокат не может объединить, допустим, пять, десять, сто или тысячу человек в один иск. Все равно будет так: сколько людей – столько и исков.
Если адвокат представляет интересы тысячи людей, значит, должна быть тысяча исков. Но для эффективной защиты прав каждого отдельно взятого пострадавшего такой механизм не походит. У каждого будут требования свои.
ВЗГЛЯД: Тогда что вы посоветуете пассажирам, которые хотят получить компенсацию ущерба? Каковы должны быть их действия?
В.Ю.: Данная ситуация регулируется законом о защите прав потребителей. В соответствии с ним потребитель, то есть человек, который пострадал, должен прежде всего в письменной форме направить претензию на имя главы авиакомпании, которая не выполнила свои обязательства. В претензии должны быть сухо изложены факты и просьба обращающегося. Если претензия не будет удовлетворена...
ВЗГЛЯД: Что скорее всего...
В.Ю.: Естественно. Скажу еще, что закон не обязывает направлять претензию в досудебном порядке, но на практике это рекомендуется, чтобы показать суду, что вот была попытка, но, к сожалению, она не увенчалась успехом, поэтому уже подается иск. Он не облагается госпошлиной, потому как речь идет о защите прав потребителей.
К иску прикладываются копии билетов, еще какие-либо документы, подтверждающие факт нарушения прав пострадавшего. Когда речь идет о задержке рейса, я рекомендую всем ставить отметку у авиаперевозчика о том, насколько задержался самолет. Представители авиакомпании в принципе всегда на это идут. Суду необходимо реальное подтверждение того, что была задержка, чтобы он не занимался сбором дополнительных доказательств. А если на билете будет стоять отметка о задержке рейса, скажем, на 15 часов, это будет подтверждением вины ответчика. В принципе, и доказывать уже ничего не надо.
Другое дело, что суд, и это самое сложное, должен установить, в связи с чем была задержка. Если ответчик будет утверждать, что это форс-мажор, то за форс-мажор, понятно, у нас никто ответственности не несет.
ВЗГЛЯД: А между тем еще исполнительный вице-президент МСК Арман Гаспарян говорил, что обрыв линий электропередачи и обесточенные сети, как правило, страховой случай, а не форс-мажор. Именно этот страховой случай повлек за собой обесточивание Домодедово и все последующие события. А пассажиры в данной ситуации, за исключением трат на адвоката, больше никаких расходов не понесут?
В.Ю.: В принципе, нет. Только юридические расходы. Вряд ли будет что-то еще, если не считать потерю рабочего времени в том случае, если человек самостоятельно будет обращаться в суд и так далее.
Хорошо, что есть положительная практика в плане компенсации морального вреда. То есть возможно получить не две копейки, а отсудить реальные суммы.
ВЗГЛЯД: Так на что можно рассчитывать одному человеку, на долгое время застрявшему в аэропорту?
В.Ю.: Чем больше мы будем обсуждать этот вопрос в СМИ, тем больше шансов у людей требовать реальные суммы в счет компенсации морального вреда. Во-первых, что такое моральный вред? Если говорить человеческим языком, это морально-нравственные страдания, которые выразились в унижениях, но в том числе и в потере здоровья. Человек, допустим, не спал два дня...
ВЗГЛЯД: Или недоедал, недопивал...
В.Ю.: Да. Соответственно, у него подскочило давление, опять же, желательно данный факт зафиксировать, только не всегда это возможно.
ВЗГЛЯД: Но скорая помощь, как известно, приезжала в аэропорты.
В.Ю.: Тогда к иску человек должен будет приложить справку из скорой помощи. То есть он сможет просить помимо возмещения материального ущерба (билеты, «прогоревшие» контракты, простой в гостинице, в которую он не попал, и т.п.) и компенсацию морального вреда.
Помните историю с «Трансваальпарком»? Рухнула крыша, в результате большое число жертв, многие серьезно пострадали. Там мы впервые в истории России взыскали до 500 тысяч рублей. Это только моральный вред. На тот момент это был, конечно, беспрецедентный случай. Моральный вред, оцененный в полмиллиона рублей, подчеркиваю, одному человеку. Правда, человек остался калекой на всю жизнь.
Здесь, конечно, такого не произошло, но это был потолок. Соответственно, я считаю, что с учетом прецедента надо ориентироваться приблизительно на вышеназванную сумму, скажем, на 300–400 тысяч рублей. Человек может получить эти деньги, но ему надо прежде доказать свое право на компенсацию. Не просто сказать: «Дайте мне 300 тысяч, потому что я два дня не спал». Желательно приложить справку, что поднялось давление или вас на скорой увезли.
ВЗГЛЯД: Сюда же приложить фото или даже видео того, как люди размещались, где они спали, те же ценники на продукты питания, стоимость которых росла в геометрической прогрессии?
В.Ю.: И это тоже.
ВЗГЛЯД: Каковы в таком случае могут быть финансовые последствия для самого аэропорта и авиакомпаний? Последние, кстати, по утверждению очевидцев, часами не выпускали людей из самолетов, не обеспечивая их едой.
В.Ю.: Это издевательство.
ВЗГЛЯД: Но они-то могут быть наказаны хорошим таким рублем?
В.Ю.: Могут. И нужно их наказывать, и чем быстрее, тем лучше. Что важно: здесь должно быть два ответчика – и авиакомпания, и аэропорт, так как это два разных юридических лица. Их ответственность надо разделять. Там, где виновата авиакомпания, может быть, не виноват аэропорт. Я думаю, что первоначально, конечно, виноват аэропорт как юридическое лицо, которое не обеспечило «световой резерв», снегоуборку, еще что-то. Хотя многие подтвердили: о резком ухудшении погодных условий было известно заранее. Хотя бы поэтому сложившаяся ситуация уже не форс-мажор. В то же время должна отвечать авиакомпания, которая не обеспечила проживание, организацию питания и так далее. И повторю: в одном иске должно быть два ответчика.
ВЗГЛЯД: Но какие убытки в этом плане могут понести аэропорт и авиаперевозчики? Можно ли тут говорить о миллионах рублей?
В.Ю.: Я думаю, однозначно это миллионы рублей. Точнее сказать сейчас нельзя, десятки ли это миллионов или сотни. Мы еще не знаем, сколько исков будет подано.
К сожалению, наши граждане разочарованы в судебной системе. Они рассуждают так: «Да зачем мне все это надо, я больше нервов потрачу». Соответственно, не все пострадавшие обратятся в суд. Предположим, если условно взять тысячу пострадавших людей, дай бог, чтобы 20–30% из них подали иски.
ВЗГЛЯД: Наверное, если бы мы проживали в США или странах Европы, и о тех, и других цифрах можно было бы говорить куда конкретнее?
В.Ю.: Вы абсолютно правы. Дело в том, что не только в Штатах, но и в европейских странах есть таблички-подсказки для судей. Вот человек пострадал от ДТП – получит от и до, пострадал в результате авиакатастрофы – получит в пределах такой-то суммы. И не надо адвокату с потерпевшим особо сильно напрягаться, да и судье не надо.
Адвокатом регулируются только рамки – насколько сильно человек пострадал. Давление у него поднялось или инфаркт случился. Если давление – получишь 500 тысяч долларов, инфаркт – 10 миллионов.
В России, в Гражданско-процессуальном кодексе такой условной таблички для судей нет. У нас, простите, как на рынке. Пришел я в суд и говорю судье: «Ваша честь, миллион долларов». А он мне отвечает: «Товарищ адвокат, вы что, с ума сошли?» Извините, а инфаркт миокарда не стоит миллиона? Судья принимает решение, что миллиона не стоит.
Он может посчитать, что инфаркт стоит 10 рублей, а может посчитать, что 100. И у него есть такое право.
комментарии (0):
ЭКСПОРТ НОВОСТЕЙ/RSS