- Карл Самуилович, в своей книге "Годы работы над системой ПВО Москвы - 1950-1955" вы обмолвились, что в момент назначения в ЦНИИ-108 почти ничего не знали о радиолокации - в те годы не готовили специалистов в этой области?
- Вообще-то радиолокация возникла в предвоенные годы. Тогда не только в западных странах, но и в Советском Союзе было принципиально показано, что с помощью радиоволн можно определять местоположение самолетов. Но практическое применение боевым радиолокаторам нашли в годы Второй мировой войны, причем только в Великобритании и Германии. В СССР все, что относилось к радиолокации в военное время, являлось совершенно секретным. В нашей стране специалистов по радиолокации тогда еще не готовили. Для того чтобы развивать это направление, у нас в стране в 1943 г. был создан специальный Совет по радиолокации при Совете Министров СССР, ЦНИИ-108 и некоторые другие организации. Промышленная радиолокация началась с заимствования-копирования иностранных образцов, в частности английской станции орудийной наводки GL-Mk2, которая получила название СОН-2от ("от" - отечественный. - Прим. В.У.). Начинавшие работать в практической радиолокации учились на иностранных образцах, их описаниях. Я окончил МЭИ по специальности "автоматика и телемеханика". В комиссии по распределению сказали коротко: "Предлагаем вам пойти в такой-то институт. Институт хороший. Закрытый:". А чем этот институт занимается, не сказали. И только, когда я туда пришел, увидел, что это ЦНИИ-108. Во дворе института стояли радиолокаторы, которые уже применялись войсками для борьбы с самолетами. В общем, уже тогда у меня появилось ощущение, что это очень интересная, сложная техника, хотя я еще точно не знал, смогу ли ее освоить, поскольку в области радиотехники никакого образования не получил. Но прошло очень немного времени, и люди, которые со мной контактировали, удивлялись, когда узнавали, что я не радиотехник.
- В какой степени вы с коллегами опирались на отечественные наработки, а в какой - на зарубежный опыт?
- Что касается теоретической базы, то в науке мы не отставали, а вот отставание в промышленности не позволяло нам реализовать научное понимание в виде конкретных образцов. Мы кляли низкопоклонство перед западными странами, а сами в то же время до мельчайших деталей копировали лучшие заграничные образцы. Все это делалось для того чтобы поднять нашу промышленность до их уровня. Создание практически непреодолимой для самолетов зенитно-ракетной системы ПВО Москвы требовало принципиально новых, оригинальных решений. В противостоянии авиации и управляемой узколучевыми радиолокаторами зенитной артиллерии победа оставалась за авиацией. Поражающим самолеты элементом должен был стать не артиллерийский снаряд, а зенитная управляемая ракета, а радиолокация должна была обнаруживать все налетающие цели и наводить на них зенитные ракеты. Это была революция и в радиолокации, и в ракетостроении.
- Оказался ли полезным в КБ-1 опыт, приобретенный за 6 лет работы в ЦНИИ-108?
- В целом всякий опыт сказывается на последующей работе. В ЦНИИ-108 я стал радиолокационщиком, одним из опытнейших. В 1950 году в составе тридцати ведущих специалистов конструкторских бюро и институтов страны решением ЦК КПСС я был направлен в созданное КБ-1. Кроме меня, из ЦНИИ-108 в КБ-1 были направлены Борис Бункин, ставший после смерти Расплетина генеральным конструктором КБ-1, антеннщик Михаил Заксон и физик-теоретик Илья Бурштейн. Как говорят, мы были из молодых, да ранние, поэтому должны были составить стержень этого КБ. Ведь основную массу сотрудников КБ-1 составили специалисты, направлявшиеся по разверсткам с предприятий Москвы и Ленинграда, и целые выпуски высших и средних военных и гражданских учебных заведений. В масштабах всей страны работами по созданию московской системы ПВО, проводившимися под эгидой Лаврентия Берии, руководило Третье Главное управление СМ СССР. Научно-техническую часть ТГУ возглавил Александр Николаевич Щукин, в годы войны работавший в Совете по радиолокации. Автором и руководителем всех работ по созданию системы ПВО в КБ-1 стал Александр Андреевич Расплетин, до того - начальник ведущей лаборатории в ЦНИИ-108. А создателем зенитной управляемой ракеты стал известный авиаконструктор Семен Алексеевич Лавочкин. В первую очередь успех "Беркута" обязан этим трем руководителям.
- Как известно, успех создания системы московского ПВО определило построение ЗРК на основе радиолокаторов нового типа - широкоугольных секторных. Кто был автором этой идеи - разработчики "Беркута" или военные?
- Строить непроницаемую для самолетов оборону на основе узколучевых радиолокаторов, когда один радиолокатор сопровождает цель, а второй - наводимую на цель ракету (так поступили американцы, создавая свою первую зенитно-ракетную систему "Найк"), было невозможно. Потребовалось огромное число таких комплексов и было бы невозможно сопрячь их со средствами обнаружения цели. Расплетин предложил (а Щукин его поддержал) строить зенитно-ракетные комплексы на основе радиолокаторов нового типа. Каждый такой радиолокатор должен был сканировать широкие сектора пространства (60 градусов) в горизонтальной и вертикальной плоскостях, обнаруживать и сопровождать в них до 20 целей и наводить на них до 20 зенитных управляемых ракет. Сплошные кольца таких радиолокаторов вокруг Москвы обеспечили бы необходимую непроницаемую оборону. Решение для того времени революционное и, конечно, рискованное. Именно оно принесло успех. Что же касается того, кто продвигает развитие вооружения - военные заказчики или ученые и инженеры, - то, естественно, прежде всего, последние.
- Много ли было таких моментов, когда казалось, что работа продвигается в тупиковом направлении?
- Моменты встречались разной сложности. Мы все время продвигались вперед - что-то меняли, что-то улучшали, отказывались от одних конкретных решений, принимали другие и всегда видели положительную перспективу.
- В КБ-1 начальниками подразделений были назначены офицеры госбезопасности. Это как-то "подстегивало" конструкторов и инженеров, заставляло их лучше работать?
- Никак абсолютно. Это были достаточно умные люди, которые понимали, что надо все делать, как говорят "технари". Нам они не мешали, нужна была помощь - помогали, никогда не вступали с нами в конфронтацию, никому не вредили.
- А какова роль в создании системы московской ПВО Лаврентия Берии?
- Особое положение Лаврентия Берии в руководстве страны и его особый "характер" обеспечивали привлечение неограниченных материальных и людских ресурсов. Когда мы, например, обращались со своими просьбами в какое-либо министерство, отказа нам никогда не было - никто не хотел почувствовать на себе гнев Лаврентия. То есть нахождение под эгидой этого человека позволяло нашим руководителям решать любые вопросы без задержек. Что же касается существа решавшихся нами проблем, то о них Берия никакого представления не имел и активно не хотел знакомиться с ними даже на максимально упрощенном, "мурзилочном" уровне, потому что не обладал такими способностями. Появляющиеся в последнее время попытки представить Берию как эффективного менеджера не имеют никакого основания. Быть им он был просто не способен.
- Как вы оцениваете деятельность Серго Берии на посту главного конструктора "Беркута"?
- Для сына всемогущего Лаврентия Берии участие в создании московской системы ПВО было особо важным шагом в карьере. Для этого министр вооружения Дмитрий Устинов пошел на беспрецедентный шаг - назначил руководство разработкой "Беркута" в виде не одного, а двух главных конструкторов, и не нескольких, а единственного их заместителя. Одним главным конструктором был назначен не имевший достаточных знаний и опыта, только за 3 года до того окончивший Военную академию связи Серго Берия. Другим - известный с 20-х годов радист Павел Куксенко, репрессированный в 30-е годы и затем работавший в радиотехнической лаборатории МВД, хорошо усвоивший, как следует относиться к начальству. Единственным заместителем главных конструкторов, который должен был взять на себя и взял фактическое руководство разработками, был назначен Расплетин.
Серго Берия редко бывал на предприятии, не встречался с сотрудниками, занимавшимися разработкой, принимавшиеся им решения не могли опротестовываться вне зависимости от того, были они полезными или вредными. В отдельном, изолированном от других, подразделении КБ-1 работала группа немецких специалистов из тех, которые были вывезены из Германии после войны. Через год после начала работ немцы предложили свой вариант реализации секторного радиолокатора. Без обсуждений Серго Берия приказал сделать так, как предложили немцы. В части управления наведением ракет на цели немецкое предложение продвигало разработку вперед. В собственно радиолокационной части оно не выдерживало никакой критики, просто не могло работать. Мы учли полезную часть немецкого предложения, и Расплетин пошел докладывать Серго Берии. Тот доводов не стал слушать - велел делать так, как предложили немцы. Наш "главный конструктор" руководствовался не знаниями, а верой. И верил он не нам - отечественным специалистам, - а иностранцам, немцам.
Следование немецкому варианту заводило разработку системы в тупик. Потому мы параллельно продолжили нашу разработку. При этом понимали, что выйти на рациональный вариант можно только через немцев. Так и случилось: через несколько месяцев немцы убедились в неработоспособности своего проекта и позаимствовали у нас все принципиальные решения. Так появился вариант, принятие которого выводило разработку системы из тупика. И мы, "наступив на горло собственной песне", сами предложили Серго Берии принять новый "немецкий" проект. Раз немецкий - положительное решение было принято сразу.
С арестом Лаврентия Берии в конце июня 1953 года Серго вообще перестал бывать на предприятии. Расплетин стал официальным главным конструктором "Беркута", а мы - я, Анатолий Васильевич Пивоваров и Владимир Иванович Марков - стали также официальными заместителями Расплетина по тем направлениям, которыми каждый из нас занимался. Публикации Серго Берии, во всяком случае в части, касающейся нашего предприятия (наверное, и другие), полны фантазий. Так, в частности, в одной из публикаций он говорит, что Сталин не доверял эффективности московской системы ПВО и будто бы, чтобы его убедить, над Москвой были подняты 14 самолетов-мишеней, и все они были сбиты. Сталин умер 5 марта 1953 года, а впервые стрельбы по самолетам-мишеням были проведены на полигоне Капустин Яр только спустя почти 2 месяца - с 26 апреля по 18 мая. Естественно, под Москвой никаких стрельб по мишеням никогда не проводилось.
- Приходилось ли вам при реализации "Беркута" использовать какие-то технические идеи, полученные по линии военно-технической разведки?
- Нет, не приходилось. Конечно же, мы были осведомлены, начитаны, что во всем мире происходит в области радиолокации в целом, имели представление о зарубежном уровне развития науки и техники. Но чтобы разведка добыла какое-то конкретное техническое решение, какую-то особенную идею, которую мы могли бы использовать в нашей работе - такого не было.
- От рождения идеи построения "Беркута" до успешных стрельб по самолетам-мишеням в апреле-мае 1953 г. не прошло и трех лет - чем можно объяснить столь высокие темпы вашей работы?
- Сроки выполнения работ для системы ПВО Москвы впечатляют. Уже через 2 года после старта, в начале октября 1952 года, на специально построенном под Капустиным Яром полигоне начались стрельбы с наведением секторным радиолокатором зенитных ракет вначале на имитируемые цели. Еще через полгода - первый цикл стрельб по реальным самолетам-мишеням. И те, и другие испытания были вполне успешными.
Параллельно под Москвой строились штатные объекты будущей системы ПВО. 2 кольцевые дороги - одна на 50-километровом, другая - на 90-километровом рубежах от Москвы. Сначала они были чисто военными, а затем стали общеупотребительными, и теперь эти "бетонки" широко эксплуатируются всеми. Вдоль внутренней дороги строились 22 зенитно-ракетных комплекса, вдоль внешнего кольца - 34. Каждый ЗРК включал в себя полузаглубленное бетонированное помещение для размещения секторного радиолокатора и перед ним (на удалении в несколько километров) - 60 стартовых столов для 3-х ракет на каждый стрельбовый канал секторного радиолокатора. Строились командные пункты, базы хранения и подготовки ракет к пускам и так далее. Заводы изготавливали аппаратуру, она устанавливалась в секторных радиолокаторах и на стартовых позициях. Проводилась настройка и комплексная отладка ЗРК. К началу 1955 года все работы по созданию зенитно-ракетной системы ПВО Москвы были завершены.
И сегодня выполнить такой объем научных конструкторских испытательных и строительных работ, какой был осуществлен в те годы, - дело сложнейшее для любого государства.
Успех работ и их выполнение в очень сжатые сроки определялись нашей верой в необходимость создания ПВО Москвы и интересом к самой задаче - создать новый вид вооружений. Тем, что работы возглавили ведущие ученые страны, что опора делалась на молодежь, которая, трудясь над осуществлением проекта, становилась все более и более квалифицированной и т. д. Творческая обстановка на нашем предприятии была идеальной. Прежде всего, благодаря Расплетину. Всем нам Александр Андреевич выбирал такие участки работ, на которых способности каждого специалиста могли раскрыться в наибольшей степени.
- Сколько лет прослужил "Беркут" и нашли ли заложенные в нем идеи применение в следующих системах ПВО?
- "Беркут" прослужил около тридцати лет. Заложенные в его основу принципы совершенствовались и были успешно использованы в первой перевозимой системе ЗУРО С-75. Во Вьетнаме С-75 одержала победу над американской авиацией. В 1960 году под Свердловском сбила пилотировавшийся Пауэрсом на высоте более 20 километров американский самолет-суперразведчик U-2. Усовершенствованные принципы "Беркута" были также использованы в предназначенной для уничтожения целей на предельно низких высотах системе С-125.
- Что бы вы пожелали нынешнему коллективу "Алмаза", какие напутствия дали бы его руководству?
- Желаю всему славному коллективу "Алмаза" и его эффективно действующему руководству новых успехов, сохранять и развивать трудовые традиции и традиции межличностных отношений, заложенные великим Расплетиным.
комментарии (0):
ЭКСПОРТ НОВОСТЕЙ/RSS