В ноябре прошлого года Владимир Путин ликвидировал двух государственных оружейных посредников ( "Росвооружение" и "Промэкспорт") и создал новую компанию - "Рособоронэкспорт". Ее руководителем стал Андрей Бельянинов. Однако слияние посредников - лишь начало их трансформации. Как рассказал в интервью "Ведомостям" Бельянинов, главная цель "Рособоронэкспорта" - превратиться из торгового посредника в инвестиционное агентство для российской оборонки и акционера создаваемых военно-промышленных концернов.

- Можете ли вы сейчас уже говорить о предварительных результатах деятельности "Рособоронэкспорта" за первый год его существования?

- Итоги нашей деятельности за девять месяцев этого календарного года мы подвели в октябре. Фактически сегодня можно говорить о завершении первого этапа становления компании "Рособоронэкспорт". Сейчас нам в целом понятна ситуация с финансовыми потоками компании, доставшимися нам в наследство. Мы составили четкий план финансовых поступлений и четкий бюджет - это для нас очень существенное достижение. Мы понимаем, чем оперируем. Теперь, видя перспективу, мы разработали план до 2005 г.

Но я бы сейчас разделил финансы и проблемы, что называется, экономики военно-технического сотрудничества. Да, нам действительно нужно было понять, откуда берутся деньги и куда они идут. В "Рособоронэкспорте", который унаследовал долги "Росвооружения", существовали текущие финансовые проблемы. Нам нужно было закрыть задолженность перед предприятиями. Сейчас у нас таких долгов примерно на $9 млн.

А когда создавался "Рособоронэкспорт", то ему от "Росвооружения" досталось около $60 млн долгов перед предприятиями. По формальному признаку "Росвооружение" этих долгов не признавало. И не без оснований - во многих случаях деньги на расчетные счета компании просто не попадали. Они пропали в банках, которые рухнули во время дефолта. Но мы все же приняли решение возвращать долги. Потому что от этого зависит судьба предприятий, которые являются и будут являться нашими партнерами. И, кстати, мы при этом столкнулись с тем, что если раньше люди терпеливо ждали (или уже не ждали) , когда им будут возвращать деньги, то теперь, когда с ними стали расплачиваться, предприятия стали подавать в арбитраж иски, требовать возмещения упущенной прибыли и т. д.

Так что это палка о двух концах. И рассчитываться по долгам надо, а штрафы платить не очень хочется, ведь долги возникли не по нашей вине. В этой ситуации мы смогли договориться практически со всеми.

Цифры интересуют? Скажу. .. Хотя и не очень это люблю. Проблемы "Росвооружения" исчислялись суммой порядка $300 млн. Это и инодебиторка (то, что нам не оплатили зарубежные партнеры) , и внутренние долги - средства, потерянные в проблемных банках, а также неперечисленные средства по договорам на поставку техники или оказание услуг. Это подтвержденные документами цифры. Чтобы разобраться в финансовой ситуации, нам потребовалось около четырех месяцев.

- А какая часть из этих проблемных $300 млн сейчас урегулирована?

- Давайте разделим проблему погашения долгов перед предприятиями и возврата денег "Рособоронэкспорту". С предприятиями мы достаточно активно расплачиваемся. В то же время по нашей дебиторской задолженности нам только-только стали возвращать деньги. Прежде всего речь идет о российских дебиторах. Но сейчас у нас есть основания говорить о том, что и иностранные дебиторы пойдут нам навстречу. По крайней мере первые возвраты средств уже есть. Хотя до того, как пришли первые $1,5 млн, нам никто не верил, что можно возвращать деньги. Если подходить к этому вопросу не ортодоксально, то решать эту проблему можно. Надо создавать для государств-должников рыночное пространство для возврата средств. У наших должников существуют отношения с другими компаниями и фирмами. И этим надо пользоваться.

- Какова доля иностранцев в дебиторской задолженности "Рособоронэкспорта"?

- Свыше 30%.

- Из чего складывается внутренняя задолженность?

- В основном наши проблемы связаны с тремя банками. Это Инкомбанк, Моснацбанк и Межкомбанк. Из них самая большая задолженность приходится на Моснацбанк - $130 млн.

- Несколько недель назад один из ваших замов рассказал, как вы намерены бороться за ваши деньги в "Инкоме". Там ситуация понятна, по крайней мере, у банка все еще есть достаточно активов, да и конкурсное производство до сих пор продолжается. Однако в случае с Моснацбанком уже и конкурсное производство закрыто.

- Знаете, деньги - это удивительная субстанция. Они бесследно не ходят. У нас есть информация, где находятся деньги из Моснацбанка. И работу по их возврату мы не оставим.

Сейчас у нас в более продвинутом состоянии находится работа по Инкомбанку. Мы об этом рассказали. Но и по другим банкам ведется планомерная работа. Возбуждаются уголовные дела по разного рода фактам. Мы видим, куда разошлись те или иные лица, раньше руководившие этими банками. И, например, депутат Госдумы Ашот Егиазарян (бывший глава Моснацбанка. - "Ведомости") напрасно думает, что мы ему все это простили. Не простим, будем по нему работать. Можете это написать. И Александру Григорьеву, бывшему руководителю Межкомбанка, мы ничего не простили. Мы будем привлекать и спецслужбы, и правоохранительные органы - все это будет обязательно. Я докладывал об этом президенту, получил полное понимание. Это тот самый случай, когда инерция сослужит нам хорошую службу. Мы долго эту телегу разгоняем, но потом она сама пойдет. Когда государственная машина заработает в полную мощь.

- Вы могли бы сформулировать вашу позицию по поводу Инкомбанка? Вы хотите просто вернуть ваши $30 млн?

- Если бы только вернуть свои деньги - это было бы слишком утилитарно. Это забота генерального директора компании, которая потеряла деньги на дефолте или еще на чем-то. Но проблема гораздо шире. Мы все-таки подошли к тому, что я назвал "экономика ВТС". Речь идет о выполнении контрактов. Заказчик желает купить то или иное изделие, военную технику. "Рособоронэкспорт" заключает контракты. И тут мы видим, что предприятие, которое должно исполнять контракт, находится в зависимости от конкурсного производства, ведущегося по наследию Инкомбанка. В результате может пострадать наше лицо как контрактодержателя.

- И что, много таких предприятий?

- Достаточно много.

- Но об особых проблемах, кроме нижегородского авиационного завода "Сокол", слышно до сих пор не было. Да и "Сокол", похоже, с помощью спикера Госдумы Геннадия Селезнева отбился.

- А вы забываете, что есть пакеты акций Улан-Удэнского авиационного завода, ОКБ "Сухой". ..

- Но они же сейчас не находятся в конкурсном производстве. Это активы, которые когда-то принадлежали "Инкому". А теперь там другой владелец - "Госинкор".

- Эти акции были выведены из конкурсного производства. И у нас есть основания предполагать, что там не все было безгрешно. А если вдруг будет принято решение о перепрофилировании или изменении каких-то технологий на предприятии? А если блокирующий пакет ОКБ "Сухого" сейчас попадет в руки конкурентов? Мы занимались Улан-Удэнским заводом (Улан-Удэнский авиационный завод (УУАЗ). - "Ведомости"). Завод, знаете, находится в таком состоянии - "речка движется и не движется". Там вроде хорошая технологическая оснастка, вроде бы кадры квалифицированные есть, правда, они стареют. Однако главное непонятно: кто хозяин завода?

- Менеджмент.

- Да, конечно, менеджмент. Но там достаточно неравновесная ситуация. Сейчас менеджмент, а потом придет какой-нибудь дядя и скажет: давайте будем делать не вертолеты, а дельтапланы. В общем-то у нас производственных мощностей хватает. У нас есть и Казань (Казанский вертолетный завод. - "Ведомости") , и Ростовский вертолетный завод. Но в Улан-Удэ кроме вертолетов делают штурмовики "Сухого" (УУАЗ - единственный производитель Су-25 в России. - "Ведомости"). И мы хотим, чтобы там их делали и дальше.

- Но это на самом деле означает, что "Рособоронэкспорт" не хочет быть просто госпосредником, а хочет заниматься производством и определять производственную политику предприятий.

- Да, хотим. Если мы сейчас говорим, что первый этап реформирования госпосредника завершен, то одна из задач второго этапа - это активное вхождение в собственность предприятий оборонки, с тем чтобы мы стали более сбалансированной компанией. Госпосредник без производственной базы рискует быть подверженным разного рода колебаниям. Он может просто не выжить.

- И как вы планируете получить собственность? Вы претендуете на 25% ОКБ Сухого, 14% УУАЗа, которые были у "Инкома" раньше, и те 25% Балтийского завода, которые у банка еще остаются?

- У нас нет формальных оснований, для того чтобы претендовать на эти пакеты акций, но и не быть озабоченными по их поводу мы не можем. Поэтому мы собрали кредиторов из числа государственных предприятий, с тем чтобы выработать единую государственную политику в отношении военно-промышленных активов. Там ведь сейчас нет представителя государства. Да, в комитет кредиторов "Инкома" сегодня входит ЦБ. Но ЦБ занят прежде всего чисто финансовыми вопросами, реструктуризацией самого банка, судьбой его подразделений и т. д. Мы не претендуем на этот глобализм, но мы обеспокоены судьбой оборонных активов.

- То есть "Госинкору" не стоит волноваться. ..

- А у нас с "Госинкором" нет противоречий, потому что "Госинкор" также является государственным предприятием. И мы с "Госинкором" подписали соглашение о сотрудничестве. Я думаю, что мы можем спокойно согласовать наши позиции.

- Тогда как вы намерены подступиться к реализации ваших планов по строительству на базе "Рособоронэкспорта" торгово-промышленной военной корпорации?

- Через участие "Рособоронэкспорта" во вновь создаваемых экспортоориентированных военно-промышленных холдингах. Эту позицию мы уже заявили. Правда, пока до конца понимания не нашли. Прежде всего потому, что предварительная работа по созданию холдингов была проведена без нашего участия.

- Да, президентский указ по созданию АО "Авиационная холдинговая компания "Сухой" уже подписан. "Рособоронэкспорт" в числе акционеров там не значится. А поставки "Сухих" дают под 50% нашего оружейного экспорта.

- Мы сожалеем, что это произошло без нашего участия. Но радикальных противоречий, антагонизма нашим предложениям в том указе, который подписан, нет. Жалко, что мы туда не попали, но эта ситуация исправима.

- Однако есть мнение, что через несколько лет эти новые корпорации - тот же "Сухой" - смогут самостоятельно заниматься экспортом оружия. А функции по госрегулированию будут возложены на Комитет по ВТС. ..

- У нас следующая точка зрения: государство должно контролировать поставки готовых изделий. А тому же холдингу "Сухой" целесообразно предоставить право на поставки запасных частей и гарантийное обслуживание поставляемой техники. Поставкой готовых изделий должен заниматься госпосредник.

- Но почему? Если компания может успешно работать на рынке, если КВТС ее контролирует, зачем нужен "Рособоронэкспорт"?

- Во-первых, КВТС не ведет коммерческих переговоров с заказчиками. А одними самолетами или, шире, авиационной техникой работа не заканчивается. С любым заказчиком надо работать комплексно. Многие вопросы увязываются один с другим. Поставки сухопутной техники увязывают с "воздухом". "Воздух" увязывается с "морем" и т. д. Кто-то должен все координировать, и это достаточно сложный процесс. А КВТС - это прежде всего надзорный госорган. Он по природе своей не отвечает ни за цены, ни за объемы валютной выручки. Он координирует экспорт военной техники, работает в рамках госкомиссий - это основная его задача. Но кто-то должен и коммерческую деятельность осуществлять. И, поверьте, речь вовсе не идет о личных амбициях генерального директора "Рособоронэкспорта" и этой структуры в целом. Которая, между прочим, создавалась десятилетиями. Если вы обратили внимание, за год своей работы мы ведь могли сделать все, что угодно. А мы ничего ломать не стали. И я еще раз повторю, что революции сейчас не нужны. Нужны стабильность и время. Вот что мы стараемся обеспечить.

Надо смотреть на ситуацию реально. Государство заинтересовано в максимальном привлечении валютных средств в страну, с тем чтобы поднимать оборонную промышленность. Оборонная промышленность является промежуточным звеном между экспортными деньгами и развитием территорий, т. е. решением социальных программ и в конечном итоге поднятием жизненного уровня нашего населения. Извините за банальности, но пока оно так и просматривается. И что же, сейчас будет принят ряд мер, которые это все разрушат, уменьшится валютная выручка, опять деньги будут оставаться на счетах за рубежом и т. д? Конечно, если новый подход будет сильнее, лучше и эффективнее, то это нужно делать. Но я вас уверяю, что эффективнее не получится.

Мы же хотим участвовать в концернах. Для нас это принципиальный момент. Если мы не будем обременены собственностью в том или ином виде, то тогда нам действительно могут совершенно справедливо сказать: хватит, вы свое дело сделали, и вы свободны. У нас есть концерн "Сухой", "Концерн ПВО" и т. д. , КВТС их будет координировать, а вы больше не нужны. Хотя, я вас уверяю, КВТС сейчас не сможет эффективно координировать этот процесс. Ему еще три-четыре года нужно будет учиться. Но если у нас есть опыт и знание ситуации в отрасли, почему это должно пропадать?

Да, конечно, можно сказать: мы - госпосредник, купил - продал, процент получил. При таком подходе компания "Рособоронэкспорт" не имеет шансов на выживание. Посредники рано или поздно, когда два конца срастаются, исчезают. Они либо изменяют вид деятельности, либо становятся участниками этого процесса. Мы должны стать участниками.

- Какие у вас будут финансовые показатели в этом году?

- У нас объем валютной выручки на этот момент - около $3,6 млрд. План по поставкам - $3,2 млрд. Мы его выполним.

- Почему валютная выручка больше, чем поставки? Прошли платежи по тем поставкам, которые были осуществлены ранее?

- Нет, просто речь идет о том, что мы увеличиваем авансирование. Очень сложно оживлять производство без аванса. Кроме того, мы работаем также над формой предоставления аккредитивов. Ведь, если аккредитивы документарно выставляются за рубежом, они неоперабельны. С ними работать очень тяжело.

Объясню, чтобы было понятнее. Условно говоря, страна Х выставляет аккредитив в Barclаys Bank. У него коротношения с Внешэкономбанком. А вот если бы аккредитив был выставлен непосредственно в ВЭБе, то предприятие, придя в тот же Внешэкономбанк, сказало: аккредитив у вас стоит, дайте под него кредит. То есть деньги живые в страну пришли. А когда аккредитив выставляется за рубежом. .. Да, он наполненный, обеспеченный, но для для нас он малооперабельный. Для того же ВЭБа ликвидность этого залога понижается, соответственно, растет цена ресурсов для предприятия.

Наша задача - смещать аккредитивы в Россию, в те банки, которые имеют международное мировое признание. Кроме того, мы научились делать срочные поставки. Когда в течение 3 - 3,5 месяца с момента получения заявки у нас уже идут расчеты по фактически поставленной технике. Это не миллиардные контракты, но они есть. И это поставки не из наличия Минобороны, а из промышленности. Речь прежде всего идет о вертолетной технике.

Я далек от того, чтобы говорить, что за год существования "Рособоронэкспорта" все радикально изменилось. Но по совокупности проведенной работы есть положительный заряд. По итогам года мы будем докладывать президенту, и только он может дать окончательную оценку нашей работы, но я считаю, что мы сработали вполне нормально.

В то же время я уже говорил, что в бизнесе честным быть вроде бы с одной стороны выгодно, а с другой стороны - не очень. Это же понятно. Когда "Росвооружение" не платило никому по долгам, здесь сидели "великие". Хочу - дам, хочу - не дам. А мы деньги получили - отдали, получили - отдали. Наше величие призрачно. Ты занимаешься чисто посреднической деятельностью, тебя для того и посадили, чтобы ты честно выполнял предписанные уставом обязанности. Но если мы хотим думать о чем-то большем, то надо думать над инвестициями в промышленность.

- На инвестиции вы сможете выделять в лучшем случае десятки миллионов долларов в год. А это очень немного.

- Да, это немного. Но эффект может быть достигнут. Только инвестировать надо целенаправленно и скоординированно. У нас принимается программа вооружения. У нас есть федеральный бюджет, в Министерстве промышленности, науки и технологий выделены средства на финансирование приоритетных НИОКР, у нас есть средства региональных бюджетов. Калужская область, например, приняла через свое Законодательное собрание льготы по налогообложению в местный бюджет тем предприятиям, которые заключили контракты с "Рособоронэкспортом". Это относительно того, что в России денег нет для оборонной промышленности. Есть, и очень много.

А еще у нас есть возможность привлекать банковские кредиты от российских банков, которые страдают избыточной ликвидностью. А еще есть такая загадочная вещь, которая называется "инвестиции из-за рубежа". Те банки, которые мы сейчас развиваем и поддерживаем, могут привлекать относительно дешевые инвестиции в Россию под наши программы и под ту торговую марку, которая есть у тех же ВЭБа и ВТБ. Если вы обратите внимание, то цена на деньги в США и Европе падает, там постоянно уменьшается ставка рефинансирования. Такая там экономическая ситуация. То есть существуют пять-шесть факторов, и если мы определимся, что не будем финансировать всю военную промышленность, которая, безусловно, страдает избыточностью за счет параллельных производств, будем бить "точечно", то эффект может быть очень значительным.

- Несколько месяцев назад "Рособоронэкспорт" подписал соглашение о сотрудничестве с "ЛУКОЙЛом". Есть какие-то результаты?

- Если откровенно, то пока я не до конца удовлетворен этим этапом нашей совместной работы. Аппараты работают, а на-гора почти ничего не дали. Я думаю, что мы с [президентом "ЛУКОЙЛа" Вагитом] Алекперовым будем, что называется, административные меры применять.

- Соглашение было подписано под какие-то реальные проекты?

- У нас были, да и сейчас остаются вполне конкретные замыслы и проекты с "ЛУКОЙЛом". Многие спрашивают: зачем вы заключаете договоры с нефтяными компаниями, с "Газпромом" и т. д. ? А как мы можем приходить в какие-то страны по-другому? Если мы будем работать жестко по схеме "товар - деньги", мы ничего не решим в тех объемах, которые планируем. В случае с "ЛУКОЙЛом" прежде всего речь шла о замещении нефти при ее поставках (имеется в виду зачет экспорта нефти из России в счет поставок из других стран, не имеющих удобных транспортных коммуникаций, например с Европой. - "Ведомости"). Но прорыва пока не произошло. Поэтому я говорю, что завершился лишь первый этап нашей работы. Но мы уже видим и второй, и третий, и четвертый. Если брать общую сумму проблем за 100% , то за этот год, я считаю, мы решили 8 - 12%.