С нового года отменены квоты на коммерческие запуски спутников российскими ракетами "Протон" - такое решение на прошлой неделе приняла администрация США. Производитель "Протонов", Государственный космический научно-производственный центр им. Хруничева, а также его американский партнер, компания Lockheed Martin, наконец-то добились столь желанного права запускать американские спутники без ограничений. Однако генеральный директор ГКНПЦ им. Хруничева Анатолий Киселев не спешит радоваться.

- Расскажите подробнее об истории введения квот на коммерческие запуски "Протонов".

- Когда в 1993 г. мы начали вести переговоры с американцами по Международной космической станции, был поднят вопрос о коммерческих запусках американских спутников нашими ракетами-носителями. Речь шла о тяжелых ракетах и запусках на геостационарную орбиту. Для нас это было очень важно, ведь 82% спутников связи и телевидения для геостационарной орбиты производят в США. Им это тоже было нужно - в то время спутников было много, а ракет мало. Они согласились дать нам небольшую квоту, по-моему, шесть или восемь запусков, чтобы посмотреть, как мы будем вести себя на рынке.

- Они боялись, что мы будем демпинговать?

- Не совсем. Это был один из вопросов. По нему было подписано межправительственное соглашение, которое действует по сегодняшний день. Согласно ему мы имеем право снизить цену на 7% от среднемировой цены на коммерческие запуски. Нормальная защита их производителей. В то время требования американцев были справедливы и с ними нельзя было не согласиться. Прошло несколько лет. Мы выдержали все условия. Мы не демпинговали, соблюдали режим нераспространения технологий, выдерживали технологические гарантии.

- Не снижали цены на запуски вообще? Даже на разрешенные 7%?

- Нет. Мы и сейчас пускаем по мировым ценам. Зачем нам снижать цены, когда есть рынок? И в то время не было необходимости демпинговать. Естественно, первые запуски делают за меньшую цену. Я напомню, что первый запуск Arian IV был сделан всего за $8 млн. При том что средняя мировая цена запуска - $70 - 80 млн.

- Но у американцев постоянно возникали претензии по вопросам нераспространения ракетных технологий.

- Не к "Хруничеву". К ряду наших институтов в Санкт-Петербурге, к МАИ, Главкосмосу и т. д. В основном это были надуманные вопросы. Станок можно купить для производства как ракет, так и автомобилей. Это был политический вопрос. В чистом виде никто технологий не передавал. Были кое-какие контракты, но из серьезных предприятий, входящих в "Росавиакосмос", никто этим не занимался. Мы понимали, чем это грозит, и старались выполнять все условия. В итоге квота сначала была расширена до 12, а в 1997 г. - до 20 запусков, которые мы можем сделать до конца 2000 г. Надо заметить, что квоты были установлены не только для нас, но и для Китая и Украины.

- Почему же квоты не расширяли дальше?

- Сначала американцы вели себя прилично. Мы часто встречались в офисе торгового представительства, у нас были отличные отношения. Но когда началось похолодание, в том числе и из-за Югославии, вопрос квот был передан из офиса торгового представителя в Госдепартамент США. То есть он стал политическим. Мы всегда возражали против этого. И, что самое неприятное, наше правительство нас практически не поддержало. И это стало очень больным вопросом для нас.

- Но сейчас ситуация разрешилась?

- Что значит разрешилась? Когда мы говорим о контрактах на запуски, у обывателя такое представление: привезли спутник, прикрутили четыре болта и запустили. На самом деле адаптация спутника к ракете занимает от полутора до двух лет. Нужно сделать наземную отработку запуска, произвести механическую стыковку с носителем, отработать систему разделения, адаптировать все электрические связи, разработать полетное задание, определяющее траектории и точность выведения, и т. д и т. п. Когда у нас было ограничение по пускам до 1 января 2001 г. , мы все время поднимали вопрос: а что же будет после? Надо же заключать контракты на 2001 и 2002 гг. , а делать это нужно уже в 1999 и 2000 гг. Однако в этом вопросе мы не нашли понимания. Я неоднократно выступал на правительственных заседаниях. Говорил Примакову, что он должен решить вопрос по квотам. За этим стоит не центр Хруничева, за этим стоят сотни КБ и заводов и 120 000 рабочих мест в России. Неужели правительству безразлично, чтобы 120 000 работников, не только космической отрасли, были обеспечены гарантированной работой и зарплатой?! Только у нас сегодня работает 22 000 работников. Теперь ни в Минсудпроме, ни в авиации таких комплексов нет. ГКНПЦ - самое крупное предприятие ВПК в России.

- Но нынешнее правительство вам все-таки помогло?

- В январе этого года, когда Путин проводил первое заседание правительства, я опять обратился к нему. Я ничего не просил, только политической поддержки. Министерство иностранных дел было не в состоянии решить проблему. Раньше, кстати, этим занималась комиссия Гора - Черномырдина. Хоть ее ругали, но она свое дело делала, положительные результаты были.

Так вот, обратился к Путину. Решите, мол, вопрос, иначе мы остаемся в провале. А его решили только сейчас. А заказчики-то к нам не шли! Говорили: как мы будем контракты заключать, если у вас квот нет? Если заключать контракты сейчас, деньги появятся только через два года. Мы предпринимаем колоссальные усилия, чтобы эту ситуацию разрешить. Вплоть до того, что мы заключили контракт, по которому обязаны произвести подготовку к запуску не за два года, а за полгода. Буквально сразу после отмены квот подписали. Заказчик, который нам верит и с которым мы давно работаем, между нашими специалистами прекрасные отношения.

- Не боитесь не успеть за такой срок?

- За 21 запуск мы ни разу не сорвали ни одного срока ни на один день. Зато американцы все время срывали сроки поставок спутников. У американцев и японцев, особенно у японцев, самих все негладко. К тому же "Протон" выводит с такой точностью, с какой не может вывести ни одна ракета мира, даже Arian V.

Поэтому они к нам отнеслись с доверием. Еще не прошло 10 дней после отмены квот, как мы уже подписываем два контракта. До конца года подписание будет завершено. Мы не будем ждать полутора лет для адаптации. Хотя мы знаем характеристики их спутников, мы давно с ними работаем, полгода придется работать круглосуточно. И мы идем на это. А куда деваться? В итоге если в 2000 г. мы сделали всего шесть коммерческих запусков, то сегодня у нас на 2001 г. уже есть четыре контракта. И это еще не вечер.

- Теперь между вами и рынком ничего больше не стоит?

- Успокаивать себя нельзя. Квоты сняли, но лицензию на вывоз каждого спутника все равно нужно оформлять. Рычаг для давления они себе оставили. Не надо быть наивным, думая, что, если квоты сняты, все будет хорошо.

- Но ведь это невыгодно американским производителям спутников?

- Пять-шесть лет назад спрос на запуски превышал предложение. Ракет не было. Но сегодня, когда есть Arian V, Sea Launch, Delta III, появился Atlas V с российскими двигателями РД-180, вопрос нехватки ракет уже не стоит так остро. Заказчик может выбирать. Кстати, последняя ракета нам не конкурент. У нас совместное предприятие с Lockheed Martin - International Launch Services, мы предлагаем на рынок обе ракеты. Они взаимозаменяемы. Правда, есть спутники, которые может вывести только модернизированный "Протон" с новым разгонным блоком "Бриз-М". Мы можем вывести на геопереходную орбиту до 5,7 т. Сегодня, кроме нас, на это способна только Arian V. Но конкуренция обострилась очень сильно. Три новые ракеты. На подходе индийская и китайская ракеты. Хотя у японцев случилось подряд две аварии, все равно сейчас много конкуренции. Произошел спад на рынке.

- Спад был также связан с сокращением рынка запусков. Iridium, ICO. ..

- Мы очень много потеряли в Iridium. $82 млн акциями. Не одни мы, конечно. Германия потеряла в два раза больше, Япония - в три, американцы - в четыре раза больше, чем мы. В убытке остались Индия, Китай, Канада - всего 16 стран. За ним "попадали" проекты вроде ICO. Они нас очень подвели - сняли четыре запуска с 2000 г. и перенесли на 2002 г. , и мы потеряли деньги.

- У вас кроме "Протона" есть легкая ракета "Рокот", с которой связано много надежд.

- Когда нужно было пополнять спутниковую группировку Iridium, мы модернизировали ракету СС-19, добавив третью ступень. В мае мы сделали показательный пуск. Цена запуска с ним меньше, чем даже у китайцев. "Рокот" был очень удачным. Сейчас вся Европа зашевелилась в этом направлении, собираются делать ракету легкого класса "Вега". Они ее уже лет шесть обсуждают. В России осталась одна ракета легкого класса - "Рокот". Раньше был украинский "Циклон". Мы верим, что "Рокот" будет востребован и для коммерческих запусков.

- Но это ракета не тяжелая, как же вы будете делать запуски на геостационарную орбиту?

- Наша задача - сделать революцию в запусках коммерческих спутников. Мы будем выводить спутники на геостационарную орбиту ракетами легкого класса. Когда мы об этом заявляем, специалисты усмехаются - мол, это из области фантастики. А мы делаем унифицированную космическую платформу. Применяем новую схему выведения, изготовление спутника и управление им полностью берем на себя. Вот тогда мы уйдем от квот вообще. А потом будет "Ангара".

- Когда мы увидим "Ангару"?

- Спросите у министра обороны, который торпедирует ее создание. Я обращался к президенту - и опять ничего. Никто не дает денег. Мы вкладываем свои деньги в модернизацию ракет, создание разгонного блока, технического стартового комплекса. Мы тратили миллиарды рублей. А из бюджета получили копейки. Плесецком вообще не занимаются. Министерство обороны (РВСН) ведет разговоры об отсутствии средств. Мы прибыль с коммерческих запусков направляем на разработки. А РВСН, получая деньги за коммерческие запуски, ничего не дают на инфраструктуру для Плесецка. Полное непонимание стратегической ситуации. Но с Казахстаном обстановка все более осложняется. Мы чувствуем это ежемесячно.

Ракета "Ангара" будет сделана в 2002 г. Вопрос не в ее создании. Старта не будет. А ведь "Ангара" - очень перспективная ракета. В "Ангаре", которую мы делаем, мы закладываем стоимость выведения килограмма полезной нагрузки $12 000. Сегодня она на уровне $25 000. Американцы пытаются достичь таких показателей, но не могут.

- За счет чего достигается такая экономия? Дешевизна производства в наших условиях?

- Нет. Все дело в уникальности конструкции, ее модульности, позволяющей организовать серийное производство. Мы выигрываем в цене не за счет дешевой рабочей силы или дешевых материалов.

- Как отразились на вашем предприятии случаи взрывов "Протонов" в 1999 г. ?

- Мы массу сил затратили, чтобы выйти из этой ситуации. Никто ни копейки денег опять не дал. Ни "Росавиакосмос", ни Минобороны. Опять "Хруничев" платил из внебюджетных средств. Когда обнаружили причину взрывов - двигатель, мы изрезали четыре комплекта ракет. Долгие отработки. Сняли двигатели со всех носителей. Но при этом в 2000 г. выполнили все обязательства по запускам, включая МКС! Причем за один из месяцев было пять пусков! Сегодня ни одна фирма в мире такого не может. Мы построили на Байконуре свой комплекс для модернизированного "Протона". Мы понимали, что иначе с рынка нас выкинут.

- Как вам удается избежать проблем с распределением запусков с Lockheed Martin?

- Компания ILS - удивительный пример, как две компании - ВПК России и США - могут работать вместе. Мы конкурируем в боевых делах, но мы можем найти общий язык в бизнесе. Никакого перетягивания одеял на себя нет. Мы всегда спокойно обсуждаем на совете директоров, какой запуск отдать "Протону", какой Atlas, а какой подстраховать, чтобы обе ракеты были готовы к пуску. Это очень гибкая система, и мы четко используем ее на рынке. У нас никогда не было разногласий с Lockheed Martin. Мы имеем полную поддержку от них. Если российские банки только болтают о поддержке отечественного производителя, то американцы нам даже беспроцентный кредит дают. Вот это называется работа совместного предприятия.

- Кто сегодня ваши главные конкуренты?

- У Boeing теперь две ракеты, Delta и Sea Launch. Чтобы они не мешали, надо уйти в зону, недосягаемую ни для Sea Launch, ни для Delta IV, а конкурировать только с Arian V. Кстати, последняя ракета - самая тяжелая в мире, использующаяся для коммерческих запусков. Но они пускают с двух градусов широты, а мы с Байконура - 51 градус северной широты. То есть энергетики нам нужно в два раза больше. Сейчас подготовлен "Протон-М" и "Бриз-М", способный вывести 5,7 т на геопереходную орбиту. Мы уйдем от конкуренции на более высокую орбиту.

- Расскажите про ваше участие в строительстве МКС.

- Без нас никакой МКС не было бы. Двадцатитонный блок "Заря" разработан, изготовлен и запущен центром Хруничева. Второй модуль, "Звезда", тоже практически полностью сделан у нас, но испытания проводились на "Энергии". И запустили его тоже мы. Вот мы все это создали, а для чего? Где научные исследования? Все в провале. Научных модулей нет. Грузовые корабли нужны. У нас есть проект корабля, который может вывести на орбиту 10 т, но все это висит в воздухе.

- Вы были одними из главных консультантов в вопросе затопления "Мира"?

- Кто должен продлевать гарантию на станцию? Разработчик. Мы не авантюристы, когда речь идет о жизни людей. Космонавты могут слетать и сказать, мол, станция в хорошем состоянии. Мы так не можем. Была программа, рассчитанная на три года. Гарантия была. Потом мы продлевали ее на основании наземных испытаний. Космонавты привозили образцы металлов, приборов, делали замеры влажности на станции. А теперь, когда четыре года ничего не финансировалось, надо было закрыв глаза гарантии пописывать?

- А как же утверждения сотрудников РКК "Энергия" и MirCorp о хорошем состоянии станции?

- Я им сказал: пожалуйста, сами за все отвечайте. Мы гарантии дать не можем. Кстати, за 15 лет эксплуатации станции мы, разработчики и изготовители, не получили за нее ни копейки. Появилась МКС, и решение о затоплении "Мира" принято правильно.