Специальный корреспондент «ВМ» подежурил вместе с экипажем и врачами МАЦ в ГКБ № 15 в Выхине, ознакомился с бытом авиамедицинской бригады и узнал об особенностях, тонкостях и нюансах работы парамедиков.

Вертолетная площадка в 15-й городской больнице в Выхине встречает нас чистым бетоном, хотя вокруг — холмы свежего снега после вчерашнего снегопада. Техник аэродромной службы Александр на дежурстве с 9 утра, он успел все убрать новеньким желтым снегоуборщиком.

Сводная бригада авиамедицинской помощи составлена из сотрудников двух столичных департаментов. Пилоты и врач — анестезиолог-реаниматолог, он же врач-спасатель, являются сотрудниками Московского авиационного центра столичного Департамента гражданской обороны, чрезвычайных ситуаций и пожарной безопасности, а врачи-реаниматологи с фельдшерами работают в ГБУЗ «Научно-практический центр экстренной медицинской помощи» (НПЦ ЭМП) Департамента здравоохранения.

Несмотря на сложное бюрократическое подчинение, бригады отлично слетаны и сработаны. По-другому и быть не может, здесь все — и врачи, и летчики — с огромным опытом.

Подлетное время от Выхина до Митина (что значит пролететь над всем городом наискось) — семь минут. От Выхина до края Новой Москвы, например, поселения Роговское — пятнадцать минут. Это скорая помощь будущего, которая действует в Москве уже сегодня.

Бригада успевает за 20 положенных по инструкции минут забрать пострадавшего или больного. Кое-кто из горожан считает, что вертолеты Московского авиационного центра (МАЦ) летают только к чиновникам (еще вариант — только за деньги). Это совсем не так: решает, вызвать ли винтокрылую машину или обойтись наземной, только врач! И главную роль играют два фактора: время и расстояние до профильной клиники. Ну еще и метеоусловия — из соображений безопасности легкие вертолеты не летают при плохой видимости, сильном ветре и сплошных осадках. К слову, именно из-за недавних снегопадов этот репортаж пришлось переносить с одного дня на другой.

— На место происшествия направляется вертолетом врач ЦЭМП, который входит в штаб ликвидации ЧС (чрезвычайной ситуацией считается происшествие с тремя и более пострадавшими. — «ВМ») для управления медицинской ситуацией, — поясняет старший врач авиамедицинской бригады Павел Бобылев. — Я не только оказываю помощь пострадавшим, но и провожу сортировку, кого в какую больницу направить, сколько нужно медицинских сил, с какой стороны они подъедут к месту и куда потом уедут. Старший врач извещает стационары, чтобы они готовились принимать пострадавших. Я остаюсь в штабе, экипаж улетает без меня. Вторая функция авиабригады — медицинская эвакуация и госпитализация пострадавших. Не в любой стационар, а в профильный, соответствующий травме или заболеванию.

Существует схема работы медиков во время первого часа с момента происшествия. Профессионалы, кстати, называют его «золотым». За это время можно не только оказать помощь пострадавшему, успев доставить его в больницу, но и практически гарантированно сохранить ему здоровье, вернув к полноценной жизни. В течение 20 минут на вызов приезжает скорая. Врач сразу вызывает вертолет. Пока он летит, врачи скорой работают: первичный осмотр пострадавшего, инфузия, фиксация. К 40-й минуте его заносят в еврокоптер ВК-117, подключают к аппаратуре поддержания жизни и до истечения часа человек оказывается в реанимации профильного стационара.

Мастера «золотого часа»

Смена у медиков ЦЭМП длится сутки, в МАЦ — 12 часов. Вертолет стоит у больницы в течение 10 часов. Так что к прилету красно-белого ВК-117С врачи ЦЭМП уже успели съездить на два вызова поблизости. Для этого у бригады есть два (основной и подменный) микроавтобуса «Форд» со всем положенным оборудованием.

— На Заводской столкнулись автобус и машина, но там обошлись без нас, — говорит вернувшийся на машине скорой Павел Бобылев. — Второй вызов — женщина с подозрением на инфаркт. Ее уже отвезли в стационар.

Еврокоптер МАЦ садится на площадку в Выхине в 11 утра. За 15 минут до этого диспетчер получает уведомление с аэродрома Остафьево о вылете. Анеморумбометр — это измерительный прибор, предназначенный для оценки направления и скорости ветра исходя из величины давления воздушного потока на его подвижную часть. Его красно-белый «колпак», который в авиации называют «колдуном», показывает легкий ветер у земли. Вертолет приземляется под гул винта, подняв пургу вокруг площадки.

Оказывается, даже мусорную урну у будки диспетчера делают закрытой из-за шквала, который поднимает винт. Сегодня дежурят командир (КВС) Владимир Волков, второй пилот Николай Лачин и врач-реаниматолог МАЦ Владимир Никольский. На земле их встретили врач Бобылев и фельдшер Алексей Кузнецов, могучий парень, типичный русский богатырь с окладистой бородой. Медики занесли и разместили в вертолете оранжевую «укладку общего профиля», алую сумку с реанимационным набором для тяжелораненых и синюю с кислородным баллоном. Вообще-то все медицинское снаряжение уже есть на борту, так что медики заносят второй комплект. Кстати, у медиков есть примета: если снаряжение занесли в вертолет в начале дежурства, то вызовов не будет.

В ГКБ № 15 для бригады предусмотрена «комната отдыха летного состава». Но ее вернее назвать квартирой: там есть гостиная с кухней и холодильником, спальня с двумя кроватями, мягкие кресла, стиральная машина, туалет и даже душ! А еще поднос с белым медведем — память о работе в Сочи-2014. На Олимпиаде вертолетами МАЦ эвакуировали десять спортсменов. Внушительный ящик вполне домашних продуктов летчики и фельдшер сразу открывают — дежурство дежурством, а ланч по расписанию.

С площадки в Выхине летает усиленный экипаж, в котором не два, а три медика. Но площадка в ГКБ № 15 особенная: если посмотреть на карту города, то зона ответственности бригады перекрывает половину Москвы внутри МКАД, а также всю Новую Москву. Для новых округов это много значит: там пока нет многопрофильных стационаров и медицинскую авиацию сориентировали на доставку воздухом «сердечников». При расстояниях ТАО и НАО только вертолеты способны уложиться в «золотой час».

Когда на борт ВК-117 поднимают пострадавшего или больного с сердечным приступом, старший врач бригады оказывает помощь вместе с реаниматологом МАЦ и фельдшером ЦЭМП.

Такая схема (с наличием на борту старшего врача) хорошо себя зарекомендовала. Во время крупнейшей техногенной аварии на перегоне между метро «Парк Победы» и «Славянский бульвар» летом 2014 года, где погибли 24 человека, благодаря грамотной организации медицинской помощи удалось вывезти вертолетами МАЦ 11 пострадавших. Своевременная и профессиональная помощь и, конечно, быстрая доставка в больницы спасла их жизни. В конце концов, в работе реаниматологов и вертолетчиков главное — спасение людей.

В эпицентре беды

Большинство чрезвычайных ситуаций и террористических актов, случившихся в России за годы существования центра, так или иначе коснулись работников «крылатой скорой».

— Мы встречали борты из Перми после пожара в «Хромой лошади» в декабре 2009 года, — вспоминает реаниматолог МАЦ Владимир Никольский. — У почти половины пациентов были ожоги второй и третьей степени. Развозили их тогда в Городскую клиническую больницу № 36 и в Институт Склифосовского — туда, где есть ожоговые центры. А когда возили пострадавших на взрыве «Невского экспресса», то поначалу мы доставляли из питерских больниц людей в аэропорт Пулково. Еще один вызов был тогда из Твери, ведь трагедия произошла на пути следования поезда между Тверью и Петербургом. В Твери мы больше занимались медэвакуацией — забирали крайне тяжелых пациентов в Москву, во все тот же Склиф. От Твери до Москвы — два часа лету.

Владимир Никольский — бывший военный медик. Этот медлительный, философского склада мужчина — одновременно быстрый и опытнейший врач, который не теряется перед угасающим на глазах человеком на месте страшного ДТП. Он может интубировать трахею, поставить диагноз и капельницу прямо в попавшей в ДТП машине, если посчитает, что из месива металла и пластмассы пострадавшего лучше сразу не доставать. Десятки раз ему приходилось оказывать помощь людям там, куда фельдшеры скорой просто не полезут. Например, в шахте лифта.

Кстати, те лекарства и средства, что положены в «оранжевой укладке» врача скорой помощи, есть в многочисленных карманах багрового (чтобы кровь была не так заметна) жилета реаниматолога. Владимир Никольский признается: жилет удобнее, когда врачу или фельдшеру приходится лезть в места завалов, например после взрыва газа в жилом доме. Все врачи центра имеют дополнительную квалификацию спасателей, что дает им возможность работать прямо на месте трагедии. Обычные врачи ожидают на сортировочном пункте.

Все минуты расписаны

Если вы думаете, что вертолеты МАЦ летают над Москвой «по щучьему веленью» или, наоборот, по звонку в службу «03», огорчим вас. Технология вызова медицинской авиации на устранение последствий ЧП или ДТП гораздо сложнее. Сначала вызов принимает врачреаниматолог ЦЭМП (для этого у него есть целых три канала связи), а пилоты ищут адрес. Им нужны точные широта и долгота, чтобы внести цифры в навигационную систему вертолета и рассчитать место посадки. Летчики сообщают диспетчеру адрес вызова, а тот через командный пункт воздушного пространства согласовывает маршрут, так как над Москвой из соображений безопасности «вольные» полеты запрещены. Затем пилоты готовят вертолет к вылету — это займет не более трех минут. После отмашки на взлет от КП бригада вылетает к месту вызова.

— Эти этапы укладываются в пять минут, все уже годами отработано, — уточняет пилот Николай Лачин. — Кстати, врач ЦЭМП может принять решение о вылете со слов очевидцев.

А всем остальным нельзя, пока скорая, полиция и спасатели не подтвердят наличие пострадавших. На этом можно потерять немало времени.

На подлете к месту аварии или дому больного ищут площадку площадью примерно 20 на 20 метров. В поиске принимают участие даже врачи — в таком насыщенном зданиями, сооружениями, коммуникациями городе зацепить лопастью за ветку дерева или провод может и профи. Да еще и ночью. Как только вертолет сел, медики сразу бегут к пострадавшим. А вот летчики остаются у машины, их обязанность — обеспечить прием пострадавших и готовность к взлету.

Гиндукуш vs Кавказ

В МАЦ работает немало летчиков, за плечами которых участие в военных конфликтах или наведении порядка на Кавказе. И 90 процентов управленцев, диспетчеров, летчиков и техников когда-то носили офицерские погоны. Поэтому и дисциплина в гражданской авиации, как в летном полку.

Седой, скупой на жесты Николай Лачин внешне напоминает советского актера Олега Ефремова. Афганскую войну Лачин завершал в Кабуле, водил «крокодилы» Ми-24. В Чечне майор Лачин участвовал в обеих кампаниях. С теплым чувством вспоминает, наливая кофе, афганские красные горы.

А вот Кавказ боевой вертолетчик не слишком жалует: густая растительность на склонах не давала поддержать свои десанты огнем, боялись ударить по своим. В медицинской авиации Николай с 2007 года. «Еврокоптер» ВК-117 ему нравится, но как настоящий патриот Николай Витальевич ждет появления легкого вертолета российского производства.

— Голливудские фильмы — это фантастика, — поясняет он. — Например, когда на вертолете герой залетает в тоннель или ангар. А вот в реальной жизни, в той же Европе, к примеру, другая инженерная культура: все провода проложены под асфальтом. Власти Москвы, к счастью, начали двигаться в этом направлении. Но пока еще большинство проводов натянуты между домами. В таких условиях садиться непросто, хотя ВК-117 вполне позволяет даже ночью приземлиться на одних посадочных фарах. А дополнительный прожектор настолько мощный, что его летом запрещается включать ниже 50 метров — может траву поджечь!

Штурман в оранжерее

Примета врачей ЦЭМП сработала: дежурство тянется и тянется, а вылетов нет. Летчики пьют кофе, врачи обсуждают видеоролики катастроф и чрезвычайных происшествий, изучают документы. Авиадиспетчеру МАЦ Вадиму Зиновьеву сложнее всех: он сидит один-одинешенек в будке на окраине площадки. Компанию ему составляют только четыре ящика различных радиостанций и компьютер. А еще — десяток кадок с домашними растениями, выставленными на окне. Это память об ушедшей на пенсию пожилой сотруднице, которая и устроила из диспетчерского пункта уютное подобие оранжереи.

— Пока пилот запускает вертолет, а штурман считывает курс, я должен согласовать условия полета, дать информацию экипажу, а при взлете — еще и направление и скорость ветра, — поясняет диспетчер. — Летают наши вертолеты обычно на 150 метрах над землей. При возвращении снова выдаю информацию.

На бывшего штурмана Военно-воздушных сил Вадима Зиновьева возложена ответственная задача: когда вертолет взлетает, он должен согласовать маршрут до места со всеми службами, отвечающими за безопасность Москвы и первых лиц государства. Это — особенность столицы, полеты над которой для малой авиации очень затруднены.

А дежурство наше завершилось спокойно. В этот день, на счастье, никаких ЧП в зоне ответственности авиабригады не произошло.

СПРАВКА

Только в прошлом году вертолетчики МАЦ доставили в больницы 526 пострадавших с пожаров и автомобильных аварий. На 14 февраля вертолеты МАЦ перевезли 34 больных уже с начала года. МАЦ состоит из двух эскадрилий: пожарной и медицинской. В состав центра входят также пожарные вертолеты Ка-32А, чья основная задача — заливать сверху сложные пожары. В 2018-м вертолеты МАЦ участвовали в тушении 4 крупных пожаров, сбросив в огонь 525 тонн воды. Также в уходящем году было совершено 400 вылетов на пожарную и паводковую разведку. Сейчас в НАО площадок уже шесть (за полгода), всего в Новой Москве — 21 хорошо изученная вертолетчиками посадочная площадка. Внутри МКАД, напомним, у МАЦ есть 5 оборудованных площадок внутри больниц. Одна на МКАД.

КСТАТИ

На всю Москву сотрудников НПЦ ЭМП чуть больше трехсот. И большая часть — водители реанимобилей. Около сорока врачей, такое же число фельдшеров экстренной помощи — всего 12 бригад, по одной на округ. Далеко не каждый из них прошел обучение и сдал экзамены на то, чтобы летать на вертолете вместе с авиамедицинской бригадой. Летают всего две (!) бригады врачей центра. Остальные вакансии в «крылатой медицине» закрывают собственные врачи и фельдшеры Московского авиационного центра.