Рассказывает мама Гоши Ксения: «Мы прошли регистрацию, сдали багаж, получили посадочные талоны. Оставалось пройти паспортный контроль, но тут Гоша попросился в туалет. Я спустилась с ним на второй этаж терминала «D» аэропорта Шереметьево. После туалета оставалось лишь подняться на третий этаж, сесть на самолет и улететь в Италию. Держа сына за левую руку, я с ним подошла к лифту. Ожидая его, Гоша приложил ладонь правовой руки к закрытой стеклянной двери лифта. В ту же секунду дверь лифта открылась и произошло чудовищное. Ладошка правовой руки Гоши по кисть была втянута в дверной проем лифта. Описать боль, ужас моего мальчика невозможно. Как он кричал!!! Какие фильмы ужасов!!! Я пытаюсь ему помочь и вытащить его ручонку из дверного проема, куда была затащена рука моего мальчика, но тщетно. Мои и дикие крики сына услышал мой муж Александр. Мигом он примчался к лифту и стал спасать сына. Он пытался заблокировать постоянно закрывающиеся-открывающие двери, которые терзали и кромсали руку моего сына. С невероятными усилиями Александру при помощи некоторых пассажиров удалось извлечь руку Гоши из проема лифта. Сам он при этом сломал фаланги руки. Только благодаря гражданам, оказавшимся рядом с лифтом, но это не был МЧС или специалисты аэропорта, знающие что и как нужно делать в таких ситуациях, кое-как, с помощью откуда то принесенного стула, папе Саше удалость отжать дверь и вытащить кисть руки Гоши. Хорошо, что рядом оказались люди с большой буквы, я не знаю кто они, которые помогли моему мужу держать дверь лифта, а ее было невозможно остановить, экстренной остановки лифта не предусмотрено, ему удалось отогнуть принесенным стулом косяк двери лифта и вытащить искалеченную ручонку сына. Жуткий крик моего сына я запомню на всю жизнь, также то, что я увидела потом. Из разорванной артерии правовой руки хлестала кровь, торчали сухожилия изломанные косточки фаланги кисти правовой руки. Верхнего слоя кожи руки не было, она оскальпирована. И когда я все это увидела, я поняла, что жизнь моего сына висит на волоске.  

Еще во время спасения, кто-то из служащих аэропорта, как мне сказал потом мой папа, это был сменный директор аэропорта, предупредил медпункт, чтобы он был готов оказать экстренную помощь ребенку. Потребовалось перевезти ребенка. Предложили кресло, непригодное для перевозки травмированного ребенка с разорванной артерией руки. Это могло спровоцировать фонтанирование артерии, которую все время купировал Александр в нужном месте. Нужная для перевозки ребенка каталка, под ор Александра на доступном «народном языке» на тех служащих аэропорта, кто в этот момент около него оказался, в конце концов нашлась. Дикость, по другому это не назовешь, ему пришлось выбивать помощь и самому спасать нашего сына. Зажимая порванную артерию, он привез Гошу в медцентр, где заспанный и очень недовольный медперсонал, для начала нахамил нам, чего вы тут орете, а мы в голос кричали - помогите, в ответ нам сказали, что сначала заполните учетную карточку. При этом они видели, как у ребенка фонтанирует кровь из порванной артерии и что делает, для того чтобы ее остановить, Александр. Медперсонал это не волновало, главное оформить карточку. И тут еще от них поступило предложение полить кровоточащие раны Гоши йодом. Как медик, Александр сразу понял кто перед ним, и к каким последствиям это приведет - это шок и смерть. И тогда Александр, видя медицинскую безграмотность медперсонала медпункта, попросил у них самые необходимые в таких случаях медикаменты - обезболивающие, жгуты, бинты. Их в медпункте не оказалось. Вместо них ему предложили грязное полотенце. Потребовался жгут для перекрытия артерии, но и его также не оказалось, и тогда роль жгута выполнил ремень от моих брюк. Под словесным давлением Александра откуда то принесли бесформенный кусок льда, который он кое-как разломал и приложил к ране на руке сына, чтобы хоть как то приостановить идущую кровь. Так было во всем - попросили каталку, чтобы довести ребенка до машины скорой помощи – ее не оказалось, попросили реанимационный автомобиль для перевозки ребенка в больницу - тоже нет. Только благодаря настойчивости Александра и жесткому разговору с никчемным и неквалифицированным медперсоналом, был снят с дежурства обычный микроавтобус, я и Александр, зажимая аорту одной рукой и другой порезанную дверью ладошку сына, быстро доехали на нем до Филатовской больницы. Но чего нам стоило добиться такой «скорой помощи», каких нервов!? Даже страшно подумать, что могло бы произойти с моим сыном, не будь Александр врачом.

Это еще не все. В четверг телеканал «МИР-24» связывался с администрацией аэропорта Шереметьево. Их спросили о трагедии с маленьким мальчиком в терминале «D» аэропорта Шереметьево, случившейся 21 июня. Сначала администрация  ответила, что она не в курсе происшедшего. Чуть позднее она объяснила СМИ, что ничего страшного с мальчиком не произошло, что все раздувают все родители. Чудовищный цинизм. Оказывается, сложнейшая 3-часовая операция, перенесенная моим сыном, совсем не в счет. Еще не известно, не останется ли мой сын на всю жизнь инвалидом. То же по логике терминала Д нет ничего страшного. Я воочию столкнулась с преступным бездействием, неоказанием квалифицированной медицинской помощи халатностью и неспособностью администрации аэропорта обеспечить безопасность пассажира в аэропорту. Теперь, рассказывая своим друзьям и знакомым о случившейся с моим сыном трагедии, я им говорю. Если окажетесь в аэропорту Шереметьево, и с вами что-то случится, надейтесь только на себя, не ждите помощи от служащих аэропорта. Приготовьтесь сами себя спасать, оказывать себе медицинскую помощь и т.д.»

За комментарием мы обратились к нашему эксперту по правовым вопросам,  эксперту ИКАО, эксперту Комитета по транспорту Государственной Думы РФ, профессору Виталию Дмитриевичу Бордунову. Трудно было в это поверить, но оказалось, что пострадавший мальчик Гоша - родной внук Виталия Дмитриевича. И вместо ожидаемого сухого разбора ситуации, у нас состоялась очень эмоциональная беседа. Вот что он рассказал:

«Пострадавший мальчик в терминале "D" – это мой горячо любимый внук Гоша. 21 июня в 5 часов 01 минута мне позвонила дочь. На всю оставшуюся жизнь, а мне 68 лет, я запомню ее голос: «Папа, срочно приезжай, с Гошей случилось ужасное». Я тут же позвонил жене и услышал не просто рыдание, это не передать, а ужас. Тут же собрался, сел в машину и, благо это было раннее утро, в 6 часов был в аэропорту. С тех пор в это время я регулярно просыпаюсь, и в который раз задаюсь одним и тем же вопросом: как такое могло случиться с моим внуком, почему лифты в терминале «D» небезопасны для пассажиров, и почему для пользователей нет указаний как себя вести при пользовании лифтом. После случая с моим внуком на лифтах терминала появились предостережения. А почему раньше их не было, что нужно было обязательно произойти несчастному случаю!? Почему фирма-изготовитель лифта, двери которого повредили руку Гоши, не предостерегла об опасности приближения к нему при эксплуатации. Для меня вина фирмы очевидна, хоть и знаменитой, обложенной сертификатами. Убежден, сертификат ничего не оправдывает и не отменяет требования об обеспечении личной безопасности каждого пассажира лифта при пользовании. Явный конструктивный дефект лифта требует, чтобы руководство терминала провело тщательное расследование с представителями фирмы – изготовителя его эксплуатационных качеств. В юридической цепочке тех, к кому будут предъявлены претензии и иски о возмещении вреда здоровью малыша, будет знаменитая фирма «Конти». Если ей дорога собственная деловая репутация, в ее интересах самым тщательным образом разобраться в происшедшем и сделать выводы. На пресс-конференции в терминале «Д» 26 июня много говорись о том, что какие замечательные лифты эксплуатируются, что все необходимые сертификаты есть. Но веры им уже нет. Неужели не ясно, что сертификаты не стоит рассматривать как громоотвод, который отведет терминал от ответственности за происшедшее. 

Неприятное ощущение вызывает и непорядочная интерпретация событий пресс-службой терминала. Я понимаю, что им хочется представить терминал в розовом цвете и с бантами. Но надо же соблюдать приличия. У меня на руках информация, подписанная руководителем отдела по связям с общественной Еленой Обуховой. В ней сообщается, что «маленький ребенок просунул руку в отверстие между дверьми, что привело к зажатию. Лифт был мгновенно остановлен, сотрудники Терминала Д помогли вызволить руку из плена». На юридическом языке представленная информация – откровенная диффамация события. Не так все было. Во-первых, ребенок никуда не просовывал руку. Открывшаяся дверь лифта затащила руку, а это меняет дело и объясняет все по другому, по правде. Во-вторых, у лифта не предусмотрен режим экстренной остановки, и его двери с захваченной рукой не могли, при всем желании, быть мгновенно остановленными. В-третьих, вызволил руку папа Гоши. Помогал ли кто либо ему? Да, помогали. На видеозаписи, которая у меня есть, видно как все происходило с самого начала и до конца. Первыми бросились помогать дочери и внуку уборщики. Затем прибежал папа и другие, т.е. те, кто услышал крики о помощи, включая полицейского. Все они явно не были специально обученными для таких случаев специалистами и таких в терминале вообще нет. На записи видно, что они очень стараются, но делают это явно непрофессионально. Помог вызволить руку откуда то принесенный стул. С его помощью и отжали дверь, тогда мой зять сумел вытащить руку внука из дверного проема. Все это время другие лица были у него на подхвате. Александр в борьбе с дверями сломал руку и сейчас он ходит в гипсе.

Вот так все было, а нет так, как об этом сказано в пресс-релизе терминала. Очевидно, что спасение ребенка – это скорее результат стихийной реакции людей на крики о помощи матери и ребенка, чем профессиональная помощь, которую ожидаешь получить в терминале. К этому терминал не готов и зря терминал пытается представить все в благоприятном свете, будто он ко всему подготовлен. Честь мундира таким образом не защитить. А вот запятнать можно.

(В официальном пресс-релизе ОАО «Терминал» сказано: "Все лифты, эксплуатируемые ОАО «Терминал», соответствуют всем нормам безопасности, имеют все необходимые сертификаты и находятся на постоянном обслуживании компанией «КОНЕ лифт». Медицинский пункт Терминала D располагает квалифицированными специалистами, необходимым медицинским оборудованием и медикаментами для оказания первой медицинской помощи. Он сертифицирован лицензией Министерства здравоохранения РФ. Ребенок поступил в медпункт в 4-55. Медицинская помощь была оказана врачом-терапевтом С.А.Елизаровой в перевязочной в условиях, когда отец ребенка, утверждая, что он сам является врачом, препятствовал оказанию медицинской помощи сотрудниками медпункта Терминала D и действовал исключительно самостоятельно. Ему были предоставлены жгут, перевязочные материалы, обезболивающие средства, лед).  

Тоже самое я хочу сказать в адрес врача медцентра Елизаровой. Из ее докладной следует, что мой зять, врач по профессии, не давал осмотреть ребенка и перевязать руку. И слава богу, что он это сделал. Иначе я бы потерял бы внука. Ведь медперсонал предложил залить рану йодом, что тут же вызвало бы болевой шок и смерть ребенка. От такой медицинской помощи надо держаться подальше, что и сделал Александр, когда понял, кто перед ним и каков уровень квалификации медперсонала. Дальше необходимую помощь ребенку он оказывал сам. Но я задаю себе вопрос - как быть другим пациентам медпункта терминала, не медикам? Главное, я убежден, что стараться изо всех сил обелять себя, искажая и извращая факты, терминал далеко не лучший и неумный способ выхода из сложившейся ситуации. Такой подход ни по совести, ни по закону негож и неприемлем. Вполне допускаю, что не о всех служащих терминала можно так судить. Но как говорится, ложка дегтя портит бочку меда.

Теперь о правовых последствиях дела, на какие законы может опереться каждый пассажир аэропорта, с которым случилась беда, с ним или его семьей, на кого он вправе возложить ответственность и потребовать компенсации за вред причиненный жизни и здоровью, кто обязан возместить моральный ущерб за страдания, стрессы и психические травмы. 40 лет занимаюсь воздушным правом и давно уже пишу и говорю, что пассажир аэропорта не защищен законом, и это форменное безобразие. В условиях насыщенности аэропортов сложными эксплуатационными технологиями - лифты, эскалаторы и тому подобными, полезными и важными для пассажиров, но одновременно с этим несущими большие риски, это обстоятельство законом не учитывается и игнорируется. И это при том, что у аэропорта есть все явные признаки источника повышенной опасности. Если бы это было сделано в законе, то тогда бы законодатель был бы обязан уберечь пассажира от рисков этого источника, установить правила и требования, оберегающие пассажира во время пребывания в аэропорту. Строго говоря, нормативных документов технико-эксплуатационного характера в отношении аэропортов довольно много. Однако они совершенно не касаются вопросов ответственности аэропортами перед пассажирами, оказывающими услуги по перевозке. Сейчас все стрелки закона переведены на перевозчиков и пассажир знает, когда начинается и заканчивается их ответственность перед ними и как конкретно она воплощается. Именно этой ясности и четкости сейчас в законодательстве нет, что и порождает двойственную ситуацию. При всей очевидности факта вины аэропорта в нарушении прав пассажира, он бессилен привлечь аэропорт к ответственности. Получается, что закон молчит, в силу этого аэропорт находится в более привилегированном положения, чем перевозчик. Эта аномалия вывела аэропорты из зоны гражданско-правовой ответственности и обеспечивает им шикарную «безответственную» жизнь. Между тем множатся случаи, когда аэропорты поневоле вынуждены нести ответственность. Прежде всего, возникает вопрос об ответственности аэропорта за необеспечение безопасности во время пребывания пассажиров в аэропорту. Эта ответственность носит широкий характер и охватывает: авиационную безопасность, технологическую безопасность, информационную безопасность, транспортную безопасность, личную безопасность пассажира и имущественную безопасность (безопасность багажа и груза).

В случае с моим внуком есть явные признаки нарушения аэропортом требований технологической, информационной и личной безопасности пассажира. Совершенно очевидно, что лифты в терминале «D» аэропорта Шереметьево, в таком виде как они есть, небезопасны при эксплуатации, угрожают личной безопасности любого пассажира аэропорта при их использовании и в экстренных случаях, как случилось с Гошей. Они не гарантируют их остановку и тем самым наносят непоправимый вред жизни и здоровью пассажира. Конечно, ответственность за технологическую безопасность эксплуатации в первую очередь несет их изготовитель. На его совести все просчеты и недостатки лифтового оборудования и если они выявляются, то аэропорт вправе за них спросить по полной программе: потребовать их устранения, а если понадобиться, требовать возмещения за вред, причиненный жизни и здоровью пассажиров лифта. Спросить у изготовителя лифтов аэропорт может многое: почему нет информации на лифтах, предостерегающей пассажиров держаться от них на определенном расстоянии, особенности сопровождения детей, какие действия по экстренной остановке лифта можно предпринять и т.д.

Но эта сторона взаимоотношений аэропорта с изготовителем лифтом прямого отношения к пассажирам, которым причинен вред из жизни и здоровью в аэропорту, не имеет. Сложность ситуации заключается в том, что непосредственные договорные обязательства возникают в первую очередь между пассажиром и авиаперевозчиком. Они первичны и поэтому ответственность за вред, причиненный здоровью мальчика, первоначально несет перевозчик, т.е. авиакомпания «Алиталия». Это отнюдь не означает, что аэропорт освобождается от ответственности. Непосредственно вред здоровью мальчика причинен в зоне ответственности аэропорта. В этом случае возмещение вреда, причиненного повреждением здоровья, будет происходить в соответствии со ст.1085 ГК РФ.

Сказанное не является свидетельством того, что в действующем законодательстве все готово, все в полном порядке, чтобы по честному и доброму справедливо решить вопросы возмещения вреда, причиненного здоровью ребенка. Это не так. Сначала родителям ребенка придется пройти обязательную процедуру досудебного разрешения споров, составить претензии к перевозчику и аэропорту. Наш претензионный порядок не прост, опутан как колючая проволока разными противоречивыми и запутанными требованиями. Для преодоления хитроумной системы предъявления претензий к перевозчику пассажир должен запастись огромным терпением и деньгами. Не зря же в России число претензий пассажиров к перевозчикам невелико. Сказывается унаследованная от советских времен антипассажирская направленность воздушного законодательства. Стоит только пассажиру мысленно представить, сколько времени и денег ему придется потратить на «бодание» с перевозчиком, как его запал улетучивается. Последний пример с мучениками декабрьского коллапса прошлого года в Шереметьево. Из двадцати тысяч пассажиров,  которых тогда лишил возможности отпраздновать Новый год за рубежом, всего двадцать пассажиров подали голос протеста против хамского поведения служащих аэропорта (того же терминала «D») и предъявили претензии «Аэрофлоту». Прошло время и что-то не слышно победных реляций обиженных. Могу предположить, что их как ветром сдуло с поля судебной брани при первом же столкновении с действительностью, хотя во главе недовольных поначалу встали адвокаты, сами пострадавшие и натерпевшиеся от знаменитого обхождения в Шереметьево в декабре.

Такое антипассажирское законодательство, его бутельерская направленность против пассажира, похоже, устраивает авиационные власти. Девиз «пассажир должен знать свое место», не претендовать на защиту своих прав и законных интересов, красной линией проходит через все российское законодательство. Международные аэропорты – это лицо России. Они предназначены обеспечивать осуществление полномочий Российской Федерации в области международных воздушных сообщений. И вот у этого «лица» нет вообще никакой законодательной «амуниции», и авиационные власти это не волнует. В результате, международные аэропорты находятся в зоне, где закон молчит, бездействует. Такой вывод вытекает из отчета Счетной Палаты о деятельности Шереметьево и Домодедово, утвержденного коллегией 29 апреля этого года.

По этим причинам пассажир в аэропорту никто. В качестве субъекта прав он законом не рассматривается и потому аэропорт ему ничем не обязан и не несет перед ним никакой ответственности. Воздушный кодекс и другие нормативно-правовые акты, касающиеся аэропортов, не помощники в защите прав пассажира в аэропорту. Все эти документы заражены аллергией на права пассажира. В этом заключается сложность защиты прав маленького Гоши. Отдавая отчет в несостоятельности нашего законодательства в области аэропортов, самих прав пассажиров, считаю, что луч света в этом деле несет международное право, признанное в части 4 ст.15 Конституции в качестве примата над внутригосударственным правом. Чикагская конвенция 1944 г., Варшавская и Монреальская конвенции, другие международно-правовые документы образуют мощную правовую группировку с превосходящими силами, способными подавить и одолеть внутреннее сопротивление верховенству права и законности, защите прав пассажира, исходящее сейчас от косного и ретроградского законодательства. Как «матерый» юрист-международник с 40–летним стажем заявляю, победа на судейском поле будет за международным правом, а не за нашим косным и дремучим законодательством».

В данный момент Гоша находится в больнице. Помимо тяжёлых травм он пока не оправился от полученного стресса. По словам родных Гоши, они шокированы не столько тем, что произошло с мальчиком, сколько равнодушием и непрофессионализмом людей, работающих в терминале «D» аэропорта Шереметьево. Сейчас для них самое важное – лечение Гоши и его реабилитация. Но позже они обязательно обратятся в суд с исковыми требованиями к авиакомпании «Алиталия», терминалу «D» аэропорта Шереметьево, производителю лифтов. Мы же надеемся, что Ространснадзор и другие контролирующие органы не оставят данный факт без внимания и проведут проверку деятельности ОАО «Терминал» и сотрудников терминала на предмет соответствия занимаемым должностям.  

Напомним, управление хозяйственной деятельностью и имуществом Терминала D осуществляет ОАО «Терминал». Акции ОАО «Терминал» принадлежат ОАО «Аэрофлот», ОАО «Банк ВТБ» и ОАО «Внешэкономбанк».

Ещё раз хочется подчеркнуть, что, несмотря на слабую защищенность прав наших граждан собственным законодательством, Россия является участником многих международных конвенций. А международный договор обладает главенством над национальным законодательством, и значит, каждый гражданин России находится под защитой и международного законодательства.

В феврале 2005 года универмаг Dillard выплатил 15 миллионов долларов 7-летней девочке, потерявшей три пальца из-за несчастного случая на экскалаторе, случившегося в 2002 году.

В 2007г. суд штата Массачусетс обязал выплатить компенсацию ребенку в 6,6 млн. долларов США компанию OTIS Elevator. 4 летний Ребенок упал на эскалаторе и его правая рука попала в пространство между движущимися ступенями и неподвижной панелью. Машина сорвала кожу, переломала кости и порвала нервы, артерии и связки кисти и чуть не отрезала саму кисть.

p.s. На днях в аэропорту Шереметьево пострадала известная актриса Инна Чурикова. Она прилетела в Москву из Киева и когда выходила получать багаж, споткнулась на мокром полу, упала и сломала левую руку. До медпункта актрисе пришлось добираться самой и врачи, по словам Инны Чуриковой, не смогли даже сделать ей перевязку. Это вам ничего не напоминает?