Макеева: Я слышала такую оценку: можно сказать, что вчера произошла катастрофа всего российского авиапрома, что он после такого удара вряд ли оправится. 85% самолета – это импортные детали, получается, что невозможно их собрать, чтобы оно летало и не гибли люди.

Акименков: Я думаю, будет очень серьезная переоценка ценностей. Например, у меня претензия к системе предупреждения столкновения с землей, которая стоит на этом самолете. Почему она не сработала? Хотя мне понятно, почему она не сработала. Прибор оценивает по радиовысоте, вперед он не смотрит. Поэтому вертикально стоящую скалу, естественно, прибор не заметил. С другой стороны, существует система предупреждения столкновения с самолетом, которая работает по вторичному признаку: если есть ответчик на самолете, он ее видит, если нет – то не видит. Зачем такой прибор – непонятно.

В то же время существуют метеолокаторы, которые дают грозовые облака, другие атмосферные неприятности. Встает вопрос: почему это все не объединить в одном приборе – бортовом радиолокаторе? Наделано этих бортовых радиолокаторов на истребителях и другой боевой технике сколько угодно.

Когда встал вопрос о новом региональном самолете, то у каждой из фирм – «Туполев», «Илюшин», «Яковлев», «Бериев» и даже «Антонов» - по 2-3 модели были готовы к разработке, к осуществлению конструкции. Но была выбрана почему-то фирма Сухого, которая всю жизнь делала боевые самолеты. Подразумевалась то, что фирма здорово продвинута в боевом авиастроении, она привнесет с собой технологии двойного назначения, продвинет отечественную авиацию вперед. Не получилось.

Макеева: Почему этого не произошло?

Акименков: Вы до этого сказали: 85% - это иностранные изделия. Это троянский конь, червь, который ест бюджетное яблоко авиастроя изнутри. Бешенные суммы, которые были брошены на становление Superjet, обнулили финансирование других тематик. У нас страна не такая богатая, чтобы сразу все поднимать.

Казнин: На ваш взгляд, откажутся западные покупатели? Многие ваши коллеги утверждали, что эта катастрофа не должна заставить иностранцев отказываться от Superjet, потому что большинство лайнеров при первичных полетах испытывают сложности. Это необязательно катастрофа, но по крайней мере, всегда есть какие-то технические неполадки.

Акименков: Этих сложностей на Superjet было очень много. Я, например, не понял, проводились ли испытания на нормированной горе – такая есть рядом с Феодосией – где проверяется работа системы предупреждения столкновения с землей. Я не видел такой программы, скорее всего, ее не было.

Макеева: Что такое нормированная гора, можете рассказать?

Акименков: В советское время была выбрана гора, которая отвечала нормам. Я там три полета заходов по 30 сделал, наверное.

Макеева: Все самолеты в России проходят это?

Акименков: Все нормируется в авиации – как иначе?

Макеева: По поводу военных, которые могли привнести что-то новое в гражданское авиастроение, но не привнесли. Я не специалист, мне кажется странным, что военные, разрабатывавшие самолет, не предусмотрели систему предупреждения о появлении вертикально стоящей горы впереди. Это же звучит как-то абсурдно, нет?

Акименков: У военных все есть. Наделана куча бортовых радиолокаторов – и дешевых, и дорогих, на любой выбор. Почему до сих пор не поставят на гражданский самолет тот, который не предоставляет большого секрета, я не понимаю. 20 лет уже не понимаю, давно уже выступил с этой инициативой. Более того, на самолете Ан-140 поставили хороший локатор, он был сырой, я его за уши тащил, чтобы довести до кондиции.

Макеева: Вы участвовали в испытаниях Ан-140.

Акименков: Да. Получилось так, что когда этот радиолокатор задышал, говорю: «Как здорово, он видит другие самолеты, видит землю. Мы сейчас заменим все системы, сольем в одну». На следующий день эти режимы были изъяты.

Макеева: Объяснение причин?

Акименков: Деньги. Там же конкуренты везде, каждый хочет хлеб с маслом. Пока разберутся, кто прав из них... Зачем ставить на самолет разнокалиберное оборудование, по своей методологии ошибочное? Это вчерашний день. Кстати, все оборудование, которое стоит на Superjet, которое двинет прогресс в нашей авиации, где-то 20-летней давности. Так что я не совсем понял, что это за шедевр такой.

Макеева: Вы начали с того, что все-таки произойдет какая-то переоценка ценностей. Погибли люди, скандал на весь мир, произошло все это за границей. Может, действительно, ожидать, что что-то изменится в этом плане? Военные начнут делиться секретами.

Акименков: Я думаю, сосредоточение в одних руках должностей генерального конструктора фирмы Сухого, председателя правления Объединенной авиационной корпорации наконец-то будет рассоединено, потому что получается, что все деньги, которые приходят в ОАК, генеральный конструктор Погосян бросает на свой любимый Superjet.

http://www.aex.ru/multimedia/187/