«Мы вздохнули с облегчением — уж в Москве-то спасут точно»

 

Студент из Челябинска Артем Чечиков со своей женой Еленой возвращался 18 августа домой из свадебного путешествия в Испанию. Однако самолет авиакомпании Air Europa, следовавший рейсом 831 по маршруту Барселона — Челябинск, был вынужден совершить посадку раньше — в Москве. С борта на землю поступило сообщение о необходимости оказания медицинской помощи пассажиру Артему Чечикову. Помочь молодому спортивному человеку не удалось: через несколько часов Артем скончался от сердечного приступа.

 

Но информация о трагедии всплыла в интернете только через несколько дней, уже после похорон Артема. О случившемся написал в своем ЖЖ челябинец Дмитрий Балакирев. «Я сам погибшего не знал, но общих знакомых у нас очень много, — рассказал Дмитрий «Ленте.ру». — Вечером, после того как написал у себя в блоге, я был с компанией в кафе, так у нас уже половина города об этом случае была в курсе, потому что у каждого есть какой-то общий знакомый с ребятами».

 

Артем Давлетшин, друг Артема Чечикова, рассказал «Ленте.ру», что знал его больше десяти лет. «Он был классный парень. Мы вместе играли за футбольную команду ФМС Челябинской области. У нас были большие нагрузки, постоянные тренировки, Артем никогда не жаловался. И вообще, он был сильный, никогда не употреблял не то что наркотики, а вообще не курил и никогда ничего не пил! Мы даже удивлялись, что такое бывает». Артем Давлетшин говорит, что, как только стало известно о гибели Чечикова, его друзья стали пытаться выяснить подробности случившегося. «Мы искали очевидцев, потом нашли Ларису Амирову, она летела с Артемом и Леной в одном самолете… Она рассказала, как все это происходило. Я был в негодовании. Ведь могли бы помочь! Почему не спасли парня, молодого, здорового?! Артему повезло, что с ним в самолете оказался врач-реаниматолог из Кургана, Валерий. Он говорит, что шокирован случившимся и что Артем мог бы жить».

 

«Из пассажиров в самолете оказался врач-реаниматолог, парня начали спасать. Врач-реаниматолог мировой мужчина. Искусственное дыхание, кислородные баллоны, адреналин, все реанимационные действия. Такую оперативность я видела только в фильмах 911, экипаж работал слаженно, — пишет Лариса Амирова «ВКонтакте». — Было дано четкое указание, что в аэропорту должна стоять машина реанимации! Ближайший населенный пункт была Москва. Мы с подругами вздохнули с облегчением, подумав, уж в Москве-то спасут точно».

 

Амирова пишет, что в самолет вбежали «две женщины-фельдшера, с зеленкой и бинтами. Хлопают глазами и говорят, а мы не знали, что у вас такой серьезный случай». «Скорую только на борту самолета начали вызывать, прибор для поддержания дыхания не работает (батареек нет), вместо мягких носилок принесли каталку (хотя несколько раз было озвучено, какие нужны), что бы вытащить парня из самолета, нужно сначала предъявить паспорта. В итоге в Москве мы простояли два часа, и все это время парня не везли в больницу, нужно было заполнить бумаги, по какой причине сел самолет, забрать багаж сходящих пассажиров, дозаправить самолет», — утверждает попутчица Чечиковых на своей странице в соцсети.

 

Врач-реаниматолог Курганской областной клинической больницы Валерий Лукьянов, тот самый человек, который поддерживал жизнь Артема последние два часа, сообщил журналистам, что у студента случилась остановка сердца, по его словам, острый коронарный синдром бывает у здоровых молодых мужчин. В ходе оказываемой помощи у пассажира еще сохранялись признаки жизни, и его можно было спасти.

 

«То, что произошло с Артемом, — это ужасно. Еще более ужасно то, что виновные не признают свою вину. Они цинично продолжают утверждать, что вовремя оказали квалифицированную помощь. Несмотря на то, что пассажиры самолета стали свидетелями этой трагедии. И если оставить все как есть, то так и будут продолжать умирать люди от бездействия и равнодушия должностных лиц, которые обязаны прийти на помощь», — пишет вдова студента Елена Чечикова на своей страничке «ВКонтакте». Следственный комитет России уже возбудил дело по статье «Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей».

 

«Они работали в рамках стандартной фразеологии»

 

В понедельник аэропорт Шереметьево решил рассказать журналистам, как, с их точки зрения, развивалась ситуация в день гибели пассажира Артема Чечикова. «Мы хотим отреагировать на волну общественных комментариев в соцсетях», — заметила Анна Захаренкова, руководитель центра общественных связей ОАО «Международный аэропорт Шереметьево».

 

Аэропорт выложил полную поминутную таблицу происходившего в то утро. Данные о приступе поступили с борта лайнера в 04:33 утра. Оперативные службы аэропорта были оповещены в 04:36 утра, тогда же вызвана спецтехника. Борт сел на запасном аэропорту Шереметьево в 04:46 утра, а уже в 04:57 подогнан амбулифт. Медперсонал, сообщает аэропорт, прибыл на борт в 05:00 утра и находился там до 06:43. Пассажира посадили в амбулифт в 05:33 утра. Скорая помощь завершила реанимационные действия в 06:43 утра. Через 15 минут самолет вылетел в Челябинск.

 

Таким образом, если верить данным аэропорта, от получения сигнала с лайнера до момента появления на борту севшего самолета медиков прошло 27 минут. Однако помощь удалось оказать не сразу. «Наши врачи сначала поднялись на борт для оценки ситуации, — сообщил главный врач аэропорта Шереметьево Артур Бунин. — Но у них произошел конфликт с врачом, оказывающим реанимационные действия. Прошло 10-15 минут. После этого, в 5 часов 14 минут, была вызвана реанимационная бригада». Как рассказал Бунин, когда медики аэропорта поднялись на борт, пассажир, представившийся врачом-реаниматологом, делал массаж сердца Артему на пассажирском кресле, «он кричал, требовал реанимационную бригаду», и в такой ситуации вступать с ним в конфликт врачи Шереметьево не стали.

 

По мнению Бунина, раз персонал аэропорта не был допущен к реанимационным действиям, ответственность лежит на враче из числа пассажиров, оказывавшем помощь студенту. В свою очередь, заместитель генерального директора аэропорта Андрей Никулин заметил, что любые оценки будет давать следствие, пока же, «на эмоциях», нельзя разбирать ситуацию. Кроме того, в самом аэропорту тоже создана комиссия, которая проведет внутреннее расследование. Все ее результаты обнародуют.

 

Однако если бы врачи, поднявшиеся на борт, были допущены к Артему, чем бы они помогли? Как пояснили представители аэропорта, их врачи и не обладают реанимационными навыками. «Персонал владеет навыками неотложной помощи. Дальше, если требуется помощь специализированная, вызывается дополнительная бригада. Наши врач и фельдшер должны были оценить ситуацию и состояние больного — и они это сделали. Здесь был задел по времени, чтобы оценить обстановку, и была вызвана необходимая дополнительная помощь», — говорит Андрей Никулин. «А то, что пишет пресса, что наши врачи пришли якобы только с зеленкой и йодом, — это просто безответственно. Камеры слежения подтверждают, что персонал пришел с электрокардиографом, дефибриллятором», — отмечает главврач Шереметьево Артур Бунин. Причем аэропорт утверждает, что дефибриллятор был исправен (напомним, близкие погибшего Артема рассказали, что в приборе даже отсутствовали батарейки, — прим. «Ленты.ру»).

 

Почему реанимацию не вызвали мгновенно, сразу при поступлении сигнала от пилота лайнера? Здесь ситуация противоречивая. Как рассказали близкие погибшего, экипаж сразу сообщил на землю, что требуется реанимация. Однако представители аэропорта с этим не согласны. «Мы приняли информацию о том, что у пассажира сердечный приступ. Но о том, что на борту идут реанимационные мероприятия и нужна реанимация, речи не было, — заявил Андрей Никулин. — Не забывайте, что экипаж был иностранный, самолет летел из Барселоны. Пилоты работали в рамках стандартной фразеологии. Есть снятый радиообмен, потом эта информация будет обнародована».

 

Представители аэропорта пояснили, что в год с самолетов снимают более 300 пассажиров с различными острыми ситуациями. Это могут быть и сердечные приступы, и роды, и отравления. И никогда такие случаи не приводили к фатальному исходу. Поэтому и тогда, приняв информацию о «приступе на борту», аэропорт не предположил никакой критической ситуации. Сердечный приступ на борту не уникальное явление, но гибель пассажира в результате этого — беспрецедентный случай, признают в Шереметьево.

 

Почему реанимобиль ехал до аэропорта целый час, не знают даже в аэропорту. По словам его представителей, бригада была вызвана медиками Шереметьево. Причем обычно приходится звонить по 911, но в этот раз врачи вызвали скорую по прямому номеру, минуя автоответчик. Реанимационная машина ехала из Москвы, из какой подстанции — неизвестно. «Все зависит от загруженности дорог, — говорят в Шереметьево. — Бывало, что ждали машину и два часа. Но мы не можем вызывать машину из области, это положение действует издавна, когда аэропорт относился к Москве по территориальности». На вопрос «Ленты.ру», не намерен ли аэропорт создать реанимационную бригаду на своей территории, Андрей Никулин заметил, что, возможно, такое произойдет: «Данный случай — прецедентный. И для нас он может стать поводом обратиться к властям с инициативой неких законодательных изменений — и технологических в том числе. Да, это закладывает дополнительные затраты аэропорта, что ложится на плечи пассажиров, но жизнь и здоровье людей — это приоритет. Задачей работы нашей комиссии, в том числе, будет выяснить, какого объема и рода изменения будут нужны».

 

Судиться до конца — не месть, а гражданская ответственность

 

Трагические истории, когда люди страдают или погибают в катастрофах, ЧП или просто становятся жертвой несчастного случая, имеют судебную перспективу. Пережив горе, близким приходится «браться за оружие» — добиваться восстановления справедливости в суде. Работа следствия может идти параллельным ходом, но при этом юристы советуют и самостоятельно требовать от виновной стороны компенсаций.

 

Правда, как это делать, мнения расходятся. Например, адвокат Олег Соловьев, имеющий большую практику в сфере нарушения законов в медицинской отрасли, убежден, что нужно идти только в суд, потому что «все остальные обращения на практике заканчиваются отказом». Иск нужно подавать о возмещении материального и морального ущерба. Третьим лицом, если помощь оказывалась в порядке ОМС, нужно привлечь страховую компанию. Аэропорт должен выступить солидарным ответчиком или же, возможно, третьим лицом.

 

«В суде нужно будет ставить вопрос о проведении экспертизы, она даст ответы на главные вопросы: доказана ли вина врачей, в чем она выражалась. Для этого понадобятся все медицинские документы. Нужно истребовать документы самим, чтобы облегчить работу суду и чтобы быстрее шло судебное разбирательство, — рекомендует Олег Соловьев. — Есть государственные экспертные центры — остальным, частным, суд обычно не доверяет. Самая высокая экспертная организация подчинена Минздраву, там достаточно квалифицированные специалисты. Когда людям удается через экспертизу доказать вину врачей, то решение суда обычно выносится быстро».

 

Подобных судебных дел, говорит Олег Соловьев, масса, чаще, правда, они связаны с получением травм при участии граждан в каких-то общественных мероприятиях или просто на улице. «К сожалению, негативные последствия часто возникают по двум причинам. Скорая часто долго едет, а потом долго везет пострадавшего, и зачастую не в ту больницу, не по специализации. А врачи на месте не оказывают срочную помощь, иногда приходится ждать часами и при постановке первого диагноза не привлекается нужный специалист. Это приводит к неверному диагностированию и неверному лечению», — поясняет адвокат. Недавно Соловьеву удалось выиграть очередное такое дело: его клиент, молодой человек, получив бытовую травму и оставшись без правильного лечения, превратился в инвалида первой группы. «Мы доказали вину врачей — экспертиза констатировала нарушения, а потом суд подтвердил вину. Моральный ущерб обычно суд присуждает небольшой, от 100 до 200 тысяч рублей. В этом нашем деле он составил 200 тысяч рублей. Теперь следующим нашим иском будет истребование выплаты материального ущерба, он серьезнее, чем моральный, ведь пострадавшего придется всю жизнь поддерживать на лекарствах».

 

А вот адвокат Игорь Трунов считает, что бороться надо обязательно, но не всегда в суде: «Выиграть можно, но у нас часто бывает, что по суду ты выигрываешь меньше, чем тебе изначально предлагают. Суд часто, можно сказать, наказывает за сутяжничество. Вспомним случай, когда иеромонах Илия сбил рабочих. Он предлагал пострадавшей стороне по 3 миллиона рублей. Один человек согласился, а остальные пошли в суд и в итоге получили лишь по 500 тысяч рублей». По мнению Трунова, работает правило, когда «богатый и сильный имеет карт-бланш в судах».

 

Однако выиграть все равно можно. «Был случай, когда в аэропорту лифтом прищемило и раздробило руку ребенку. Мы выиграли это дело. Но, опять же, получили меньше, чем требовали. Аэропорт — объект повышенной опасности. Вред, им нанесенный, должен возмещаться в любом случае. Возьмем даже ситуацию с терактом в Домодедово. Ведь именно по халатности и бездействию аэропорта это случилось — в аэропорту не было поста охраны, террористы прошли свободно внутрь», — говорит Трунов.

 

Что касается медслужбы аэропортов, она обязана оказывать помощь, отмечает юрист, и в случае с Артемом Чечиковым «налицо несвоевременное оказание помощи, и уголовная составляющая тут есть». Закон отводит максимум два месяца на расследование подобных дел, напоминает адвокат. «Только часто дела по таким резонансным случаям возбуждаются, чтобы общественность успокоилась. А потом все спускается на тормозах и длится несколько лет», — замечает Трунов. Адвокат советует родственникам Артема Чечикова «постоянно педалировать ситуацию, писать жалобы, следить за расследованием», это дает должный эффект. «Безнаказанность порождает вседозвовленность. Нельзя молчать, надо оказывать давление. Наши судебные и уголовные дела по авиакатастрофам, например, не давали спать власти. И эта борьба стимулирует улучшение мер безопасности. Нужно проявлять до конца гражданскую позицию, такие вопиющие случаи не должны повторяться».

 

Игорь Трунов рекомендует в ситуациях, подобных случаю с Артемом Чечиковым, требовать возмещения материального и морального ущерба. Кроме того, нужно смотреть, были ли у погибшего иждивенцы. Если это дети, то надо требовать и выплаты пенсии за потерю кормильца — до совершеннолетия ребенка. Если это родители, то такая пенсия выплачивается пожизненно. Стоит не забыть и погребальные расходы, и траты на поездки, на адвоката. А вот что касается сумм, то Трунов советует заявлять максимальный размер. «Это должно быть 40 миллионов рублей за гибель человека. Нужно руководствоваться решениями ЕСПЧ, в нескольких своих решениях Страсбург оценил жизнь человека в миллион евро. Это касалось европейских событий, но для России решения ЕСПЧ так же прецедентны».

 

Понятно, что наш суд не присудит такую огромную сумму, но, по крайней мере, будет ориентирован на максимальную компенсацию. «В США, например, выплачивают суммы еще большие, чем в Европе, — от трех до пяти миллионов долларов. И это важно: там, где жизнь стоит дорого, на старых самолетах не летают и вообще думают о безопасности. Иначе компания просто разорится на выплатах пострадавшим», — подчеркивает юрист.