Позиции расходятся

Свое мнение по этому вопросу высказал, например, вице-премьер Дмитрий Рогозин после передачи авианосца индийцам. Он заявил, что потребности в создании авианосцев у России пока нет. «Вопрос наличия в составе Военно-морского флота авианосца – это не вопрос обороноспособности страны. Это вопрос геополитики», – сказал Рогозин.

А пока в боевом составе ВМФ РФ находится единственный авианосец «Адмирал Кузнецов», который вскоре собирается на очередную боевую службу в составе Средиземноморской эскадры у берегов Сирии.

Заместитель министра обороны Юрий Борисов тут же отреагировал на это высказывание. «В действующей ГПВ-2020 авианосцев действительно нет. Это вопрос наших финансовых возможностей, в первую очередь. Я думаю, что появление проекта авианосца в госпрограмме вооружений с высокой вероятностью можно рассматривать. Российская промышленность имеет потенциал для их создания, но это очень дорогое удовольствие». Он добавил, что Россия вернется к вопросу строительства авианосцев во второй половине десятилетия или в начале следующего.

Отозвались и проектировщики. Генеральный директор Невского проектно-конструкторского бюро (Невское ПКБ) Сергей Власов заявил, что авианосец можно построить за 10 лет, обойдется это «всего» в 330 млрд рублей (более 10 млрд долларов по биржевому курсу). И если сроки постройки выглядят вполне реальными (американцы строят авианосец 7–8 лет с их отработанными технологиями), то от запрашиваемой цены отваливается челюсть – новейший атомный авианосец «Джеральд Форд» стоит лишь на пару миллиардов дороже! Это с его-то уникальным оборудованием, в том числе электромагнитными катапультами EMALS (из-за неготовности которых он вряд ли вступит в строй к запланированному сейчас 2016 году)! И с американскими аппетитами в «освоении» бюджетных средств, до которых нашим любителям от ОПК погреть руки за госсчет, откровенно говоря, далековато. Не так давно был уже эпизод, когда за строительство серии атомных подводных лодок у Минобороны уже попытались запросить цену чуть ниже, чем у американцев. Это привело к оргвыводам и заключению контракта на постройку по цене, в несколько раз меньшей. Так, очевидно, будет и с авианосцем. Озвученный «ценник» стоит рассматривать лишь как попытку «зарядить побольше», лишь бы в итоге государство, срезав цену раза в два, выделило желаемую с самого начала сумму.

Между тем руководство ВМФ уже давно говорит о новых авианосцах для флота как о необходимости. Например, в конце прошлого года главком ВМФ адмирал Виктор Чирков заявил, что серийное строительство перспективных авианосцев начнется в России после 2020 года, в рамках следующих госпрограмм вооружения – ГПВ-2025 и т. п. «В период 2021–2030 годов наращивание боевого потенциала морских сил общего назначения должно обеспечиваться за счет серийного строительства перспективных авианосцев в составе морского авианесущего комплекса, многоцелевых АПЛ четвертого поколения, многоцелевых кораблей океанской, дальней и ближней морской зоны», – сказал тогда Чирков.

Характер войн и вооруженных конфликтов последних десятилетий, анализ концепций применения ВМС ведущих государств предопределяют необходимость наличия в составе ВМФ сил, способных к ведению воздушно-наземно-морских операций в любой точке Мирового океана. «Ядро таких сил должны составлять авианесущие корабли. Наряду с УДК типа «Мистраль» основой таких сил в перспективе должен стать авианесущий корабль нового поколения», – говорил Чирков.

Зачем нужен авианосец

Так для чего же российскому флоту действительно нужен авианосец? И какой? Сначала надо рассмотреть основные задачи флота, например, в широкомасштабной войне. К ним относятся, в частности:

– обеспечение развертывания, боевой устойчивости и применения морских стратегических ядерных сил (МСЯС);

– воспрепятствование развертыванию, выдвижению на ударные позиции и нанесению ударов по территории страны как МСЯС противника, так и корабельными группировками, как с применением палубной авиации, так и крылатыми ракетами морского базирования;

– борьба с группировками флота противника в океанской, дальней и ближней морской зонах;

– нарушение коммуникаций противника;

– нанесение ударов с моря нестратегическими средствами флота как по войскам, так и по другим наземным объектам противника.

Как мы видим, значительную часть этих задач проще решать с авианесущими единицами в составе флота. Авианосцы нужны России для обеспечения боевой устойчивости соединений разнородных ударных сил, то есть эскадр надводных кораблей. Лишенные авиационного «зонта» корабли в океанской войне долго не живут. Обеспечить и истребительное прикрытие, и дальнее противолодочное, и дальнее радиолокационное обнаружение (ДРЛО) средствами береговой авиации можно, но только на ограниченном расстоянии от берега. Если речь идет об истребительном эскорте, то это где-то до 1000–1500 км, дальше уже придется использовать схемы с использованием дозаправки в воздухе, что и уменьшает наряд сил, и усложняет организацию прикрытия. Для противолодочных самолетов и ДРЛО расстояние от берега, на котором они могут работать, больше, но без истребительного прикрытия они сами будут весьма уязвимы.

Частично задачи ДРЛО можно решить за счет загоризонтных РЛС ПВО, которые сейчас активно начали строить в РФ, в том числе на приморских направлениях, но часть из них работают лишь в ближней морской зоне (400–500 км от берега), а часть – на несколько тысяч километров, но у них есть свои сложности и недостатки. В общем, раннее предупреждение эскадре в океане очень нужно, иначе даже самыми совершенными системами ПВО соединения от воздушного нападения с применением даже дозвуковых ПКР отбиваться будет весьма сложно – время реакции уменьшается. А ведь есть районы, куда береговой авиации даже в мирное время добраться сложно, а баз по всему миру у нас нет.

Конечно, нельзя пренебрегать и ЗРК ПВО как средством обороны кораблей. Например, тяжелый атомный ракетный крейсер «Петр Великий» способен отбить весьма массированное воздушное нападение. Но такие корабли в нашем флоте уникальны. Оснащение новых кораблей ВМФ РФ современными ЗРК зональной ПВО, такими как «Полимент-Редут», и новыми ЗРК и ЗРАК ближней обороны, конечно, позволяет организовать очень прочную ПВО соединения. Но ПВО соединений гораздо прочнее, если дальний ее рубеж осуществляется не только зенитными ракетами с дальностями пуска в сотни километров, а еще и истребителями с рубежами перехвата до 1000 км от авианосца.

Более того, силы авиации требуются и для обеспечения большей живучести и подводного флота, в том числе при развертывании в океане подводных ракетоносцев МСЯС. И эта задача для авианосца является важнейшей. Да, «бастионы», то есть хорошо охраняемые районы, в которых патрулируют подводные ракетоносцы, прикрываются береговой авиацией. Но при развертывании МСЯС для действий в океане, если потребуется, береговая авиация мало на что годится – ей далеко лететь, да еще и с дозаправками. Опять нужен авианосец. Как сказал в свое время ныне уже бывший главком ВМФ адмирал Высоцкий, без прикрытия авиацией «боевая устойчивость ракетных подводных крейсеров Северного флота в тех районах будет сведена к нулю уже на вторые сутки, потому что основной противник лодок – это авиация». Возможно, он преувеличивал, но опасность существует.

Авианесущие корабли очень полезны для прикрытия побережья страны от ударов с моря крылатыми ракетами морского базирования (КРМБ) – они сильно увеличат зону действия истребительной авиации. Да, сейчас нет уже той опасности от КРМБ, что раньше – американцы успешно разорили свой арсенал нестратегического ЯО, сведя его лишь к 500 тактическим термоядерным бомбам свободного падения В-61 разных модификаций, да и тот собираются еще вдвое порезать. То есть ядерных «Томагавков» больше нет. Но и массированный удар КРМБ с моря также опасен. Конечно, нанести ими обезоруживающий неядерный удар по нашим СЯС не получится по многим причинам (которые не являются темой настоящей статьи), но можно нанести значительный ущерб или создать значительную нагрузку на системы ПВО страны, что не позволит адекватно среагировать на иных направлениях.

Советский флот часто звали в свое время «флотом, который годится лишь для уничтожения американского». Эта шутка недалека от истины. В какой-то мере эту поговорку можно отнести и к ВМФ РФ, разве что численно флот очень сильно сократился и решать задачи такого рода может разве что с применением нестратегических ядерных средств либо на локальном театре (как у берегов Сирии, скажем). Но флоту нужно решать и иные задачи, причем не только в широкомасштабных, но и в малых войнах и локальных конфликтах, даже в мирное время.

Например, речь идет об операциях демонстрации флага, подобных той, что флот выполнял в дни недавнего обострения вокруг Сирии. Кроме того, случись нужда, скажем, высадить в Сирии десант – чем бы ему мог помочь флот? Средств для нанесения ударов по берегу на наших кораблях почти нет. Корабельная артиллерия обладает ограниченным радиусом. Тяжелые сверхзвуковые ПКР, которые хороши против авианосных групп, применять по берегу практически нельзя.

КРМБ на наших кораблях крайне мало. Хотя с введением новых МРК, корветов, фрегатов, эсминцев и субмарин, оснащенных унифицированными пусковыми установками комплексов ракетного оружия «Калибр», «Оникс» и в перспективе «Циркон», такие возможности резко расширятся. Но сколько флот может нести таких КР? Десятки? Сотни? Да и не по всем целям, особенно в условиях локальных войн, требуется применение КР, запущенных с большого расстояния и способных пройти сквозь эшелонированную ПВО противника с приличной вероятностью. Часто вполне достаточно даже обычных авиабомб и неуправляемых ракет. Иначе говоря, палубная авиация необходима и здесь. Даже для совсем ограниченных задач «проецирования силы» или поддержки десантов нужна авиация. Универсальные десантные корабли (УДК) типа «Мистраль» тоже очень пригодились бы у берегов Сирии в этом случае. Как раз этот кризис, возможно, заставит даже записных противников сделки по «Мистралям» признать их полезность. Но УДК несет только вертолеты, а этого недостаточно.

Мы, конечно, не США и агрессивной политики не ведем. Да и «наличие каких-то государств, по ошибке расположившихся на нашей нефти», нас не беспокоит, в отличие от американцев. Но наступивший век будет веком борьбы за ресурсы, и иногда и нам придется, возможно, заявить о своих правах или правах своих компаний где-то далеко за морями, на удаленных театрах, и поддержать их силой. Или, скажем, поддержать союзника, как это происходит в Сирии. Также наличие, например, на Тихоокеанском театре серьезного ударного кулака, в том числе и авианесущего, здорово охладит любого соседа.

Так что авианосцы, как ни крути, нам строить придется. В идеале потребуется минимум по два на Северный и Тихоокеанский флоты. Пока одна авианосная группа несет боевую службу, вторая отдыхает и/или ремонтируется. Учитывая силы охранения, инфраструктуру портового базирования и стоимость самих авианосцев и самолетов, а также их вооружения, сумма получается колоссальная даже без заоблачных запросов, высказанных уважаемыми судостроителями.

Возможный облик

Уже не раз говорилось, что новый авианосец будет атомным и водоизмещением 70–80 тыс. тонн. Выбор атомной силовой установки закономерен. Она позволяет серьезно увеличить запасы топлива и боеприпасов для авиагруппы, увеличив время автономной боевой работы корабля и его авиации. Да и дальность плавания теоретически не ограничена, в том числе и полным ходом. Правда, это в теории, а в реальности даже если авианосец может длительное время двигаться полным ходом, то его охранение – нет. Ему потребуется встреча с танкерами снабжения.

Как представляется, будет он иметь и катапультный старт самолетов, и, наверное, сохранит и трамплинный. Непонятен вопрос и с катапультами – паровые проще создать, да и их создавали в СССР (хотя не довели), но у них есть ограничения, например, в северных условиях мореплавания – обмерзают. Электромагнитная катапульта, разрабатываемая американцами, этих проблем не имеет, но даже у американцев она уже явно не появится в ближайшие годы. А уж у нас и вовсе никакого задела по этой теме нет (хотя электромагнитными пушками, родственными им, у нас занимаются давно).

Новый авианосец должен быть малозаметным, то есть иметь характерные для «стелс-кораблей» заваленные борта, характерной формы надстройки с минимумом выступающих частей. Он должен нести совершенно другие средства ПВО и ПРО. Хотя в последнее время про новый авианесущий комплекс говорилось, что он не будет похож на существующие корабли, так что не очень пока понятно, что имеется в виду.

Он не будет, в отличие от «Адмирала Кузнецова», нести ПКР – вместо этого он лучше будет нести больше летательных аппаратов (истребителей, самолетов ДРЛО, вертолетов, БПЛА) и топлива и боеприпасов для них. А ракет хватит на кораблях эскорта. Зенитное вооружение должно быть достаточно сильным, но и тут следует соблюсти меру, иначе самолетов будет мало или будет мал их запас топлива или боекомплекта. Да и самолеты будут совершенно иные, а не закупаемые ныне для «Кузнецова» МиГ-29К и МиГ-29КУБ – это может быть корабельная версия истребителя пятого поколения Т-50.

Что же касается заявления Рогозина, нам не привыкать слышать с высоких трибун противоречивые речи. Например, несколько лет назад тогдашний главком ВМФ Высоцкий заявил, что «сейчас ведутся опытно-конструкторские работы по проекту нового российского авианосца и технический проект будет скоро готов». После этого, мол, начнется разработка рабочей конструкторской документации. А сам корабль может быть заложен через три года и, при условии устойчивого финансирования, будет готов ко вводу в строй в 2020 году. Однако вскоре тогдашний министр обороны Анатолий Сердюков заявил, что никаких средств на строительство авианосцев в ГПВ-2020 нет.

Но окончательно утвержденного проекта и сейчас нет – вернее, те проекты, что тогда были представлены, были отправлены на переработку. Как несколько лет назад, так и сейчас – моряки авианосец новый иметь желают, а у кого-то из министров вдруг на первый план выходит «геополитика».

Рогозину, как кажется, лучше было честно сказали: авианосец нужен, но пока и денег на него нет, и судостроителям лучше сосредоточиться на налаживании серии фрегатов (у которой пока не очень дела идут с темпами), а затем и эсминцев, а уж потом, когда появятся средства, лет через пять-семь, браться за авианосец. А до того – модернизировать «Адмирала Кузнецова».