В России и практически на всем постсоветском пространстве НАТО принято воспринимать как мощный сплоченный военно-политический альянс, который готов:

 

а) силой навязывать другим странам свою политическую и экономическую систему, «заодно» беря под контроль их природные ресурсы;

 

б) бескомпромиссно защищать и отстаивать идеалы свободы и демократии от покушающихся на них разнообразных тиранов.

 

Здесь нужно выбрать один из вариантов. Хотя на самом деле под а) и б) подразумевается одно и то же, просто на это смотрят с разных точек зрения. В России доминирует вариант а), тем более что он активно навязывается официальным агитпропом. Вариант б) исповедует либеральное меньшинство. При этом в основе обоих вариантов лежит уверенность в том, что НАТО – мощная и сплоченная сила. О том, что это не совсем так, «НВО» уже писало, например, в статье «Что нам все-таки следует делать с НАТО?» (№ 39 от 15.10.10), где речь шла о стремительном сокращении боевого потенциала блока. Разумеется, удобнее всего рассмотреть проблему именно на примере войн, которые вел альянс.

 

ЮГОСЛАВИЯ

 

78-дневная агрессия в марте–июне 1999 года стала первой коалиционной войной НАТО за 50 лет его существования. Она закончилась полным успехом, однако уже тогда можно было заметить в действиях альянса ряд интересных симптомов.

 

Так, нельзя не отметить, что с точки зрения политической война была не чем иным, как «гуманитарной интервенцией». Причиной стало желание спасти албанцев от «мягкого геноцида» (массовой депортации) со стороны сербов, сопровождавшегося многомесячной истерикой западных СМИ, в которой не было даже имитации объективности (албанцы ведь тоже были, очень мягко говоря, не ангелы). Никаких других причин найти нельзя, ибо в Югославии вообще и Косово в частности нет нефти, газа и чего-либо еще ценного. Вариант «создания плацдарма на Балканах» тоже не проходит. Во-первых, неясно, зачем он нужен (у НАТО и без Косово нет ни малейших проблем с плацдармами на Балканах), во-вторых, нельзя не отметить того факта, что если сразу после окончания войны контингент НАТО в Косово составлял 50 тыс. человек, в том числе 7 тыс. американцев, то к концу прошлого года он ужался до 8,5 тыс., в том числе 800 американцев. То есть ценности плацдарм не представляет.

 

В результате гуманитарной интервенции как-то так получилось, что в Европе возникло криминальное образование – «независимое Косово», во главе которого стоит животное по имени Хашим Тачи, делавшее бизнес на продаже органов, вырезанных из живых людей. Но это уже вопрос совершенно другой. Первоначальная цель была «высокой», а отнюдь не цинично-захватнической.

 

С военной точки зрения все вышло вроде бы замечательно. НАТО добилась своих целей, причем практически без потерь. По нашим СМИ до сих пор гуляет масса «альтернативных» списков огромных потерь, которые ВВС НАТО якобы понесли в югославском небе. У этих списков есть, увы, один небольшой недостаток – полное отсутствие доказательств. Хотя бы в виде фотографий сбитых самолетов и вертолетов. Объяснения отсутствия этих фотографий настолько абсурдны и смехотворны, что нет смысла их повторять. И здесь, как ни печально, приходится верить официальным данным НАТО о потере непосредственно над Югославией всего двух самолетов (F-117А и F-16С ВВС США) и 16 беспилотников. Но нельзя не отметить колоссального количественного и качественного превосходства ВВС НАТО над ВВС и ПВО Югославии. НАТО в начале операции имело более 300 боевых самолетов, к концу операции их количество было доведено до более чем 600 (и еще почти столько же вспомогательных). Кроме того, было использовано около 900 КРМБ и КРВБ. Югославия же могла выставить лишь около 100 МиГ-29 и МиГ-21 (J-22 «Орао» в роли истребителя сложно было представить даже в 1970-е годы). Наземная ПВО Югославии состояла из ЗРК 60–70-х годов, причем в весьма ограниченном количестве. Преимущество же НАТО в средствах боевого обеспечения (АСУ, связь, разведка, РЭБ и т.д.) и в высокоточном оружии было таким, что оценить его общее превосходство над сербами вообще затруднительно. К тому же в отличие от Югославии НАТО имело возможность постоянно наращивать силы.

 

Однако даже низкая эффективность ПВО противника не обеспечила высокой эффективности натовской авиации. Если гражданские объекты (в первую очередь – инфраструктуру) она бомбила успешно, то вооруженные силы Югославии (особенно сухопутные войска) практически никак не пострадали, что через год после окончания войны официально признало командование США (потери югославов в тяжелой технике составили менее 2%). И если бы НАТО начало наземную операцию, получилась бы настоящая мясорубка. Однако натовцев спас обожествленный нашей «патриотической общественностью» Слободан Милошевич (ныне покойный), капитулировавший в самый неудачный момент.

 

К началу июня 1999 года НАТО было в очевидном тупике. Оно уничтожило большинство назначенных целей, однако югославская армия уверенно контролировала Косово, практически выбив оттуда албанских боевиков. Надо было либо свертывать операцию, не добившись поставленных задач, либо начинать наземное вторжение. Первый вариант, видимо, привел бы к отставке большинства правительств стран альянса. Второй означал бы бойню. Как уже было сказано, югославская армия почти не пострадала от воздушных атак, горно-лесистая местность очень способствовала бы успешной обороне. Именно в этот момент Милошевич капитулировал. С военной точки зрения капитуляцию в такой ситуации нельзя назвать иначе, как преступлением. Либо надо было сдаваться сразу, в марте, когда страна еще не была разрушена, либо стоять до конца.

 

Через две недели после окончания югославской кампании итальянский адмирал Гвидо Вентурони честно сказал, что в начале июня НАТО было уже на пределе своих возможностей, а европейцы без США вообще не способны проводить самостоятельные операции. Это признание в высшей степени симптоматично: страны НАТО превосходили Югославию по суммарному экономическому потенциалу в 700 раз (а военные потенциалы были просто несопоставимы), однако через 2,5 месяца войны были на пределе возможностей! Альянс практически не понес потерь в ходе войны, однако их материальные расходы на нее оказались почти такими же, какой ущерб они нанесли Югославии. В этом – обратная сторона высокотехнологичной войны и желания воевать без потерь.

 

Тогда же появились и первые признаки того, что с моральным состоянием натовских воинов также не все благополучно. Например, экипаж одного из норвежских тральщиков отказался отправляться к югославским берегам. Никакой войны на море в 1999 году не было вообще, поэтому поход тральщика в Адриатику больше напоминал бы круиз, но даже теоретическая опасность возмутила «викингов».

 

Наиболее же показательным стал эпизод в самом конце войны – захват батальоном российских десантников, не имевших тяжелой бронетехники, артиллерии, авиации, средств ПВО, главного стратегического объекта Косово – аэродрома Слатина в Приштине. Естественно, что если бы натовцы захотели применить силу, то шансов у десантников не было бы в силу несопоставимости военных потенциалов сторон. Но применить силу против россиян было невозможно, потому что это были россияне. Это, наверное, стало самым главным выводом, который следовало нам сделать из югославской войны и своего участия в ней. Но вывод этот противоречил слишком многим мифам, поэтому никто так ничего и не понял. Исключительно из-за нежелания понимать.

Через полгода после югославских событий в западных СМИ началась новая истерика, очень похожая на ту, что предшествовала югославской войне. Только теперь она касалась нашей второй чеченской. Некоторые российские «правозащитники» совершенно серьезно верили, что нас тоже сейчас начнут бомбить (и хотели этого!). Они не сделали того самого важнейшего вывода из истории с десантниками (впрочем, не они одни).

АФГАНИСТАН

Эта война, начавшаяся в 2001 году, еще продолжается (кстати, нефти в Афганистане, как и в Югославии, нет). Поэтому делать выводы формально еще рано, но на самом деле вполне можно. Уже совершенно очевиден тяжелый и безнадежный тупик, в котором оказалась антиталибская коалиция. Основная причина тупика – полная неготовность правительств европейских стран НАТО направлять в Афганистан хоть сколько-нибудь значительные воинские контингенты, а у тех войск, что все же оказались на Гиндукуше, нет ни малейшего желания воевать. Вот два конкретных эпизода, касающихся поведения натовской «элиты» – спецназовцев.

 

7 февраля 2007 года колонна польских военнослужащих попала в засаду боевиков. Несколько солдат были ранены, а один – убит. Колонну на марше охранял отряд специального назначения, в задачу которого входила, помимо всего прочего, эвакуация с поля боя раненых и убитых. Трое спецназовцев ехали в бронированном автомобиле, но когда начался обстрел, заперлись внутри машины и вообще отказались выходить. Командовавший колонной капитан Войска Польского, сам получивший ранение, стучал в дверь бронеавтомобиля, видел через бронированное стекло лица своих подчиненных, но те так и не впустили его внутрь. Все трое «героев» были контрактниками.

 

И чешский спецназ, бойцы которого являются специалистами по борьбе с террористами, несколько раз оставлял боевые позиции во время спецопераций. Командир спецназа объяснил, что во всех случаях возникали острые ситуации, которые… грозили жизням солдат! По этой причине командир принимал решение оставить позиции, причем не предупредив об этом командиров соседних подразделений. Разумеется, пацифисты восхитятся подобным гуманизмом чехов, но с точки зрения нормального человека их поведение – трусость и предательство. И описанные эпизоды – не исключение, а правило. Не только для восточных, но и для западных европейцев.

 

Сейчас даже в США, не говоря уже о Европе, фактически принято решение о «мягкой капитуляции», то есть о переговорах с талибами об интеграции последних в политическую систему Афганистана. Пока талибам предъявляются условия – признание нынешней афганской Конституции и отказ от сотрудничества с «Аль-Каидой». Но ведь афганскую Конституцию сложно считать реально действующим документом. От сотрудничества с «Аль-Каидой» отказаться, конечно, можно, а потом, после ухода натовцев, «передумать». Впрочем, есть сильное ощущение, что через некоторое время даже эти не очень обременительные для талибов условия альянс выдвигать перестанет, лишь бы неизбежный уход не выглядел позорным бегством.

 

ГРУЗИЯ

 

В «пятидневной войне» между Россией и Грузией 8–12 августа 2008 года НАТО не участвовала. Что замечательно вписывается в военно-политическую эволюцию альянса.

 

Как известно, руководство Грузии проявляло исключительную активность в плане интеграции в НАТО, которая, в свою очередь, оказывала организационную, консультационную и материальную помощь грузинским ВС. В 2004–2008 годах трудно было найти за пределами альянса страну, более лояльную НАТО, чем Грузия. На референдуме в январе 2008 года три четверти населения Грузии проголосовали за вступление страны в НАТО. И Брюссель вместе с Вашингтоном в ответ заявляли, что Грузия в НАТО обязательно будет, причем очень скоро. А потом случилась война.

 

На словах НАТО и почти все входящие в нее страны по отдельности полностью и однозначно поддержали Грузию. Какими бы должны были быть конкретные действия альянса, если бы он был, как считают у нас почти все, мощной и сплоченной военной силой?

 

1. Нанести удар по «русским агрессорам». Не по территории России, разумеется (это уже очевидное безумие), а по ее войскам на территории «жертвы агрессии», то есть Грузии. Как мы помним, со стороны НАТО не было сделано ни малейшего движения в данном направлении.

 

2. Если воевать с Россией (пусть и за пределами ее территории) все же рискованно, то уж точно можно было организовать «воздушный мост» для поставки в Грузию вооружения и техники, которых в арсеналах НАТО пока еще достаточно. Как известно, на практике США лишь вернули в Грузию на своих военно-транспортных самолетах бригаду грузинских ВС, воевавшую в Ираке. Интересно, что это сделали в тот день, когда война закончилась полным разгромом Грузии. Больше ни малейшей помощи ей оказано не было.

 

3. Допустим, что организовать «воздушный мост» не успели (хотя такая отговорка на самом деле несостоятельна). Но уж точно ничто не мешало форсированно принять Грузию в НАТО вскоре после окончания войны (максимум в течение года). Кстати, в Грузии в первые послевоенные месяцы ни у кого не было ни малейших сомнений, что именно так и произойдет. Потому что там истово верят в вариант б): что НАТО – мощная сплоченная военная сила, готовая бескомпромиссно защищать и отстаивать идеалы свободы и демократии от покушающихся на них разнообразных тиранов. С тех пор минуло 2,5 года, теперь только ребенок не понимает, что в НАТО Грузию никто принимать не собирается. Даже по чисто формальным признакам – у нее не урегулированы территориальные споры с другими странами и на ее территории находятся иностранные военные базы. Тут надо подчеркнуть, что страны НАТО не признают независимость Абхазии и Южной Осетии не столько из-за нелюбви к России, сколько из-за того, что, если считать их грузинской территорией, можно именно по формальным признакам (наличие иностранных военных баз) не принимать Грузию в НАТО никогда.

 

4. Если уж не принимать Грузию в НАТО, чтобы не зависеть от неадекватности ее президента, совершенно ничто не мешало альянсу восполнить потери Грузии в вооружениях и технике. Это можно было сделать буквально за пару месяцев, причем, по сути, бесплатно (страны Восточной Европы передали бы Грузии технику советского производства, от которой им все равно надо избавляться). В реальности НАТО ввела негласное, но предельно жесткое эмбарго на поставку в Грузию даже чисто оборонительных вооружений (ПТРК и ЗРК), не говоря уж о наступательных (бронетехнике, авиации). Встречающиеся у нас утверждения о том, что потенциал ВС Грузии после войны был восстановлен, не имеют никаких фактических подтверждений.

 

Наконец, страны НАТО могли бы ввести против «агрессора» (России) экономические санкции. Например, перестать закупать у нас нефть и газ, что стало бы для российской экономики катастрофой. Но и на это не было даже намека. Даже никакого совместного заявления НАТО сделать не сумела.

 

После «пятидневной войны» в странах Балтии и Польше, где отношение к «имперским амбициям России» носит характер паранойи, возникло очень сильное ощущение, что Россия и против них вскоре совершит агрессию, а НАТО, как и в случае с Грузией, пальцем не шевельнет ради их защиты. Именно поэтому в принятой в конце прошлого года Стратегической концепции НАТО появился удивительный на первый взгляд пункт о том, что 5-я статья Устава (о взаимных обязательствах) все еще действует. Это была успокоительная таблетка для Восточной Европы.

 

Грузинские события и последующее поведение Запада в отношении этой страны, вообще-то, должны были снять все вопросы насчет того, представляет ли НАТО для нас угрозу. Но, похоже, что сделать столь вроде бы очевидные выводы из событий, происходящих прямо на наших глазах, у нас просто никто не способен.

 

ЛИВИЯ

 

Суть происходящего сейчас в Ливии, как обычно, забита у нас массовой истерией по поводу очередной «варварской агрессии НАТО». Созданные агитпропом Каддафи примитивные фальшивки (типа известного письма украинских врачей) не оставляют возможности осмыслить суть событий. Между тем, похоже, что в НАТО имеет место уже даже не деградация, а прямое разложение.

 

В 1999 году НАТО еще была достаточно сильна, чтобы совершенно не интересоваться мнением Совбеза ООН по поводу удара по Югославии. В 2011 году резолюция Совбеза стала обязательной. Причем в нее специально вписали, что наземную операцию проводить нельзя. Более того, и президент США Обама, и генсек НАТО Расмуссен специально подчеркнули, что о наземной операции не может быть и речи. То, что у нас даже в серьезных СМИ продолжают обсуждать сценарий такой операции, свидетельствует о полном непонимании того, что представляет собой сегодняшняя НАТО.

 

Но и воздушная операция вызывает все большее недоумение (особенно если сравнить ее с югославской). Если у югославов были хотя бы 15 истребителей 4-го поколения МиГ-29, то у Ливии и того нет. Ее наземная ПВО и авиация оставались на уровне конца 80-х, причем с тех пор не то что не обновлялись, но из-за многолетнего эмбарго даже не ремонтировались. Кроме того, как показывает практика, арабы вообще воюют намного хуже сербов, а ливийцы в этом плане выделяются и на фоне других арабов. Налет авиации США на Ливию в апреле 1986 года и многолетняя война ливийцев в Чаде показали, что боевые качества ливийских воинов практически нулевые. Соответственно воздушная операция не представляла для ВВС НАТО ни малейшей опасности. И с географической точки зрения все очень удобно, Ливия находится рядом с Европой.

 

Тем не менее с самого начала возникло ощущение какой-то странной импровизации. Оно усилилось из-за того, что главная движущая сила всех натовских войн – США – на этот раз не продемонстрировала ни малейшего энтузиазма. Министр обороны Роберт Гейтс объяснил это тем, что для его страны является чистым безумием ввязываться в третью войну в исламском мире одновременно. А военные возможности европейцев с американскими совершенно несопоставимы.

 

Хотя начали войну именно европейцы, французы. Этому явно поспособствовало интервью Сейфа аль-Ислама Каддафи (сына «лидера ливийской революции») телеканалу «Евроньюс», в котором он назвал президента Франции Николя Саркози клоуном и заявил, что Ливия финансировала его избирательную кампанию и готова предоставить соответствующие документы в подтверждение этого. Если это правда, Саркози придется как минимум немедленно отправиться в отставку, если не прямо под суд. В итоге Франция начала воевать «явочным порядком», после чего остальным было уже некуда деваться.

 

Тем не менее союзники самым скандальным образом перегрызлись между собой, решая вопрос, кто кем командует и какие вообще у операции цели. Саркози, втянувший всех в войну, был категорически против официального задействования структур НАТО. Остальные, наоборот, хотели именно натовского руководства, не желая ни за что отвечать. Особенно жесткую позицию в этом плане заняли Италия и Турция. США очень откровенно демонстрировали желание как можно скорее спихнуть с себя руководство операцией. Янки «откатали обязательную программу», разгромив «Томагавками» (с эсминцев и подлодок в Средиземном море) и бомбардировщиками-невидимками В-2 большую часть ливийской ПВО (как ЗРК, так и авиации на аэродромах). Такие вещи у американцев отработаны до автоматизма. При этом, вопреки обычной практике, они не задействовали в операции ни одного авианосца и не перебросили в Европу ни одного авиакрыла с территории США. Они совершили несколько десятков вылетов силами 31-го (Авиано, Италия) и 48-го (Лейкенхит, Великобритания) авиакрыльев, выбивая авиацию и бронетехнику Каддафи, после чего свернули свое участие в войне, как только было все же решено, что операцию возглавит НАТО.

 

После этого стало окончательно неясно, за что и какими средствами НАТО воюет. Бельгия предоставила 8 F-16, Дания – 6. Испания – 4 F-18. Италия, хотя и является непосредственным соседом Ливии, выставила всего 8 «Торнадо» и «Тайфунов». Великобритания – 12 «Торнадо» и 10 «Тайфунов». Примерно 40 «Рафалей» и «Миражей-2000» дала Франция. Норвегия героически выделила группу штабных работников. Канада и Турция направили по 1–2 корабля для совершенно безопасного «средиземноморского круиза» – морской блокады Ливии. Остальные члены НАТО (напомню, в альянс входит 28 стран) от «защиты угнетенных» уклонились. Более того, как только была создана бесполетная зона над Ливией (то есть уничтожены ее ВВС и ПВО), 6 датских F-16 воевать прекратили, чтобы случайно не выйти за рамки мандата Совбеза. Таким образом, авиационная группировка альянса сейчас составляет менее 100 самолетов, при том что формально в ВВС европейских стран НАТО их числится около 3,7 тыс.

 

Учитывая введение против режима Каддафи жестких экономических санкций и полное неприятие «лидера ливийской революции» арабским миром (арабские лидеры считают полковника сумасшедшим), после начала авиационной операции казалось, что этому режиму осталось жить несколько дней. Но нет, даже воюя в полигонных условиях, «мощная сплоченная военная сила» добиться успеха не сумела. А после самоустранения американцев она не может даже предотвратить нового наступления сил Каддафи. НАТО наносит авиационные удары лишь спустя 8 часов после того, как повстанцы передадут информацию о целях. Естественно, за это время тактическая обстановка меняется коренным образом. Как известно, одним из основных принципов «сетецентрической войны» является нанесение удара по цели сразу после ее обнаружения. Как выясняется, у брюссельской бюрократии другие основные принципы.

 

Что касается столь любимой у нас «нефтяной версии» натовской операции в Ливии, надо сказать, что не менее 85% нефти, добываемой в Ливии, до войны шло на экспорт, а 77% этого экспорта приходилось на Европу и 6% на США. Причем и добывалась нефть главным образом западными компаниями. Запад решил захватить то, что и так его? Или предполагалось вывозить ливийскую нефть в Европу и США бесплатно? Вообще-то, весь бюджет Ливии формируется за счет доходов от экспорта нефти и газа. Если ее лишить этих доходов, то Европа немедленно получит 2–3 млн. беженцев из Ливии, поскольку этим людям станет не на что жить. Убытки от такого «подарка» на порядок превзойдут прибыль от «захвата нефти». Кроме того, если натовцы так хотят ливийской нефти, почему так вяло к ней рвутся?

 

Как было сказано выше, в войне против Югославии, отвоевав почти без потерь, НАТО тем не менее затратила на операцию почти столько же средств, какой ущерб нанесла противнику. Несложно понять, что таким экстенсивным методом можно воевать только против несопоставимо более слабых в военном отношении стран. За прошедшие 12 лет НАТО расширилась с 19 до 28 членов, однако ее боевые возможности значительно снизились. Соответственно уменьшился и круг стран, против которых «агрессивный империалистический блок» пока еще может воевать. В этом плане чрезвычайно показательно сравнение Ливии и Сирии.

 

Операция в Ливии была начата с целью защиты мирного населения. В ходе подавления антиправительственных выступлений в Сирии убито людей уже, наверное, не меньше, чем в Ливии. Причем это именно безоружные мирные граждане, а не вооруженные повстанцы. Соответственно у НАТО есть все основания начать аналогичную операцию против Сирии. Тем более здесь нет никаких политических ограничений, наоборот, сегодня Сирия, по сути, единственная арабская страна, прямо враждебная Западу. Но нет, в НАТО уже заявили, что данный вопрос даже не обсуждается. Объяснение этому простое: Сирия в военном отношении в разы мощнее Ливии. И по количеству вооружения и техники (около 5 тыс. танков, более 500 боевых самолетов), и по уровню боевой и морально-психологической подготовки личного состава. Поэтому альянсу она просто не по зубам.

 

АЛЬЯНС ДОСТИГ ПРЕДЕЛОВ

 

Европейцы не готовы распускать НАТО, рассматривая его как гарантию безопасности «на всякий случай». Но «здесь и сейчас» никто из них не хочет делать сколько-нибудь серьезных вложений в эту безопасность. Особенно в условиях экономического кризиса и полной психологической неготовности к настоящей войне. И США, имеющие больший военный потенциал, чем вся Европа вместе взятая, после 12 лет непрерывных войн выдохлись. А очень мощная в военном отношении Турция теперь может считаться членом НАТО лишь условно, поскольку по всем принципиальным вопросам занимает «особую» позицию.

 

В итоге, будучи формально самой большой военной силой в мире, в реальности НАТО ни в коем случае таковой не является. Причем ситуация в этом плане будет лишь усугубляться, в ближайшие годы в европейских странах НАТО будут проведены новые радикальные сокращения ВС. Постепенно по этому пути пойдут и США, экономика которых также не выдерживает военных расходов, равных таковым у всех остальных стран мира вместе взятых. Это ведет к коренному изменению военного баланса в мире, теперь главная военная мощь сосредоточена в Азии. Но в сознании россиян натовский миф настолько силен и живуч, что они не могут и не хотят видеть очевидного: альянс не будет ничего нам навязывать и ни от чего не сможет нас защитить. Ни вариант а), ни вариант б) не имеют отношения к жизни, поскольку ложен основной тезис, лежащий в их основе.

 

В данной статье не была рассмотрена иракская война. Потому что она была не натовской, а американской. США командовали ей единолично, создав «коалицию желающих», членство этих «желающих» в НАТО значения для США не имело. Возможно, именно поэтому Америка выиграла эту тяжелейшую войну. Но очень сильно на ней надорвалась. Что также внесло очень существенный дополнительный вклад в нынешнее состояние НАТО.